– По двадцать пять тысяч на брата. Срок – неделя. – Ты да я, единой командой? Да мы за день управимся. – Давай-ка лучше вернемся к этому завтра, на трезвую голову, – задумчиво кивнула она. – Слишком большое дело, чтобы запороть его. Находись с нею рядом кто угодно, кроме Тео, она бы из кожи вон лезла, чтобы излучать спокойную уверенность. Но было что-то смутно тревожное в громаде серых грозовых туч, зависших далеко за резными черными шпилями Стальной башни, за много километров к северу от косинских холмов. Возможно, сама по себе Башня – средоточие всей государственной, военной и экономической власти в Шумеранде – напоминала ей о том, что недреманное око следит за ней всегда, даже когда она не отдает себе в том отчета. Кто-то следит всегда… Тео был прав: убить Кауту Хираи и выйти сухими из воды очень нелегко. Не считая даже того, сколь сильно они уступают в числе вооруженной до зубов охране особняка. Бароны не успокоятся, пока не поймают убийц одного из представителей своего неприкосновенного круга. Если хоть один человек засечет их, запомнит в лицо и донесет в Башню, они пропали. И все-таки его надо убить. Светлое будущее, о котором она даже мечтать боялась, маячило перед ней в туманной дали, подмигивало и манило за собою. Теперь надо выследить объект и составить оптимальный план его ликвидации. Владелец казино – наверняка не последний, кому захочется поквитаться с Аиной на этой неделе, но к седьмому дню кровь Кауты Хираи должна обагрить ее кинжал. 6 Ветер выл и кусал безжалостно, как бешеный пес. Аина, сидя на крыше, пристально глядела вдаль, на горы и поля, расстилавшиеся за стремительными серебристыми водами Миноса. По другую сторону крыши расположилась Таннис – второй Клинок Хайма. Но даже зная, что она там, Аина ощущала себя в одиночестве – и ей нравилось это в ночных дозорах. Как будто она была сейчас одна на всей земле, порывы ветра овевали лишь ее плечи, лишь над ней одной простиралось темно-синее небо, и для нее одной бурлила под ржавыми мостами прекрасная река. Луны Калаан и Изар, подобно сказочным фантомам, сияли за дымкой из облаков и клубов смога, время от времени приоткрывая человеческому взору самые потаенные уголки ночи – к примеру, одинокий поезд, неторопливо катившийся на север от Косина в загадочной тьме. Час за часом она методично перебирала в уме различные варианты проникновения в особняк Кауты Хираи. Чтобы составить окончательный план, завтра они с Тео встретятся и немного «попасут» объект. Раньше ей никогда не приходилось ликвидировать таких богачей. Вообще, всякий раз, когда ей случалось заходить в помещение, пахнущее деньгами, Аина чувствовала какую-то отстраненность, словно на самом деле ее там не было. Словно пол утекал у нее из-под ног зыбучими песками, а драгоценные камни и картины вокруг были бутафорией. Интересно, как будут смотреться кровавые пятна на дорогом шелке одежд? Капля дождя угодила прямо на кончик ее носа, девушка вполголоса выругалась. И без того холодно – аж до костей пробирает. – Может, свалим отсюда? – тихо бросила она через крышу. – Насмешила, – донеслось в ответ. Когда они только познакомились, Аине казалось, что она раздражает Таннис – до того резкой и отрывистой была ее манера речи. Но вскоре Аина поняла, что Таннис так разговаривает со всеми. Теперь два Клинка сошлись в центре крыши, устав вглядываться в ночь. Аина почти желала, чтобы кто-нибудь попытался ограбить Хайм, до того скучно ей было. Даже в темноте золотистые каийанские глаза Таннис сверкали, как маленькие звезды. Блестящие голубые волосы рассыпались по алебастровым плечам красивыми беспорядочными волнами – это придавало ей вид нежный и безобидный, отлично маскируя смертоносную суть. Впрочем, о последней недвусмысленно напоминали сюрикэны[1], сверкавшие в ножнах на обоих ее плечах. – Говорят, Коль тебе большой заказ доверил. Аина плотно сжала губы. В свое время Таннис в одиночку приплыла сюда на лодке из Каийана – покрытой густыми лесами страны на границе Линаша – и прибилась к Стервятникам, первой банде Коля. Когда же, примерно десять лет назад, Король основал Хайм, он перетащил Таннис с собой. Возникает законный вопрос – почему же самое доходное дело досталось не ей? Аина даже почувствовала легкий укол вины. Таннис всегда блестяще справлялась со своими обязанностями и, безусловно, заслуживала самых денежных заказов. Но ведь и Аина – отличный профессионал. Кроме того, у нее с Колем особое соглашение, а у Таннис его нет. В конце концов, если ей что-то не нравится, пусть разбирается непосредственно с шефом. – Коль выбрал меня, поскольку считает, что я справляюсь. Плевать ей на ревность и зависть Таннис, но сохранять с ней нормальные, ровные отношения она будет стараться изо всех сил. Во-первых, потому что они живут и работают под одной крышей, а во-вторых, Таннис – милая и хорошенькая, зачем ее слишком уж злить? В общем, чтобы ослабить напряжение, Аина добавила: – Всегда мечтала завалить какую-нибудь избалованную богатую сволочь. Хохот Таннис засеребрился в тихой ночи и сильнее ветра обдал затылок Аины холодом. – А по-моему, тебя подставляют, дитя улиц. – Таннис никогда не называла ее по имени, но именно сейчас это здорово разозлило Аину (ведь это она – Первый Клинок Коля. Слова эти вновь и вновь вспыхивали в ее мозгу, словно она пыталась убедить себя в этом). – Коль устраняет своих конкурентов. Такие, как ты, ему опасны. Вся эта брехня насчет того, что он отпустит тебя на вольные хлеба, – блеф. Вранье. Такого жирного улова, как этот заказ на Кауту Хираи, нашей конторе никогда не доставалось, так почему он не возьмет его себе, ты не думала? Вопрос был резонный. Аина ничего не ответила. Если в словах Таннис есть хоть доля правды, нельзя выказывать страха. А если нет – нельзя выказывать тревоги. – Он поручил дело тебе потому, что считает его самоубийством, – зашептала Таннис, наклонив голову вперед так, что голубые волосы заструились вдоль ее лица. – Когда он открыл Хайм, весь город был чистым дурдомом. Законы не действовали, он мог мочить кого хотел, без малейшего намека на последствия. Для этого Король нуждался в таких же безбашенных и бесстрашных людях, как он сам. И привлекал их! Как ты думаешь, где сейчас те, с кем я работала на первых порах? Все эти ребята и девчата, которые резали глотки и грабили дома, когда ты еще выпрашивала по переулкам корс-другой на пропитание? – Да как пить дать дали маху где-то и получили пулю! – в сердцах сплюнула Аина, дав наконец волю ярости. И, как бы забыв, что Таннис старше всего года на два, добавила: – Знаешь, я слыхала: чем старше становишься, тем труднее шевелиться в нужном ритме. Может, в этом все дело? Боишься сноровку потерять, хватку? И поэтому так стараешься вывести меня из себя? Пропаду я – и все жирные куски тебе достанутся, да? – А что, Коль тебя не учил остерегаться тех Клинков, что постарше? Мы выжили, и это говорит о том, насколько мы опасны. – Плечи Таннис в сумраке сотрясались от смеха. – Ты ведь за чистую монету принимаешь все эти комплименты, которые Коль тебе бросает, как кости, да? Может, красивая грудь и волосы тебя сейчас и оберегают от худшего, но это ненадолго. Ты давай, продолжай хвастать направо и налево, как откроешь свою контору. Продолжай с Колем меряться, ага. Только однажды и ты облажаешься. И если к этому моменту он все еще будет держать тебя в любимчиках среди киллеров, твоя слабость окажется его слабостью. А чего он на дух не переносит, так это слабости. Ты не просто лишишься покровительства Короля, ты станешь его врагом. И всякий, кому ты успела наступить на хвост, получит полную свободу тебя ухлопать. Я, например. И никто за тебя не заступится, никто не рискнет разозлить Коля. Тот, кто станет с ним пререкаться или, не дай бог, попробует предать, отправится в могилу прямиком за тобой. Сильный порыв ветра налетел, будто в подтверждение слов Таннис, – Аина похолодела. – Я Коля никогда не предавала, – стиснув зубы, солгала она. – Я не сумасшедшая. На следующий день Аина поджидала Тео в центре города, прислонившись спиной к закопченной стене мастерской по ремонту обуви, изо всех сил стараясь не заснуть. После ночного дозора в паре с Таннис она продрыхла до середины утра, а потом следила за Каутой. Последние несколько часов она просидела на балконе книжного магазина (объект читал что-то на первом этаже) и старалась не помереть от скуки, от всей души желая, чтобы олигарх наконец занялся чем-нибудь более интересным. Одни его телохранители сидели рядом с ним, другие разгуливали взад-вперед между полок, вероятно, подумалось Аине, изнывая так же сильно, как она сама… К счастью, колючий ветер и постоянный шум со стороны вокзала не давали ей окончательно погрузиться в забытье. Протяжно ныли паровозные гудки, чемоданы пассажиров, спешащих на посадку, грохотали по мостовым. Струйки пара и дыма поднимались в небо, а сумерки растекались по нему бархатно-голубыми мазками. Немногочисленные звезды, видимые в этот час, отбрасывали тусклый серебристый свет на статую посреди площади, и оттого статуя эта казалась еще более жуткой, чем на самом деле. Изображала она короля Веррайна: лицо искажено агонией, меч по самую рукоять вонзен в спину, острие торчит из мраморной груди. – Солис! Обернувшись, она увидела Тео, тот стоял на углу улицы, руки в карманах темной куртки – то ли тепла ради, то ли чтобы держать пистолет. Золотисто-красноватые лучи заходящего светила окрашивали его лицо мягким янтарным оттенком. – Доброе утро, – сказала она. – Солнце уже садится. Пожав плечами, Аина повела его к тому месту, откуда начинался следующий этап работы. Они проложили себе путь сквозь толпу покрытых с головы до ног копотью фабричных рабочих, уныло разбредающихся по домам после смены, и вскоре добрались до аллеи, которая, в свою очередь, выходила на главную артерию городского района развлечений – проспект Лир. Здесь отовсюду на вас смотрели казино, бары, варьете – в общем, ни местные, ни туристы не испытывали недостатка в соблазнах. Смех, крики и возбужденные разговоры на разных языках струились вдоль улицы. В Косине иммигранты жили большей частью небольшими тесными общинами в определенных районах вроде Ла-Кумбре, где, пока были живы, растили и Аину ее родители, в тесном кругу других приезжих из Миль-Симаса. Линазийцы держались берега реки – там жил Тео, а каийанцы, натсиданцы и маринцы кучковались на юго-востоке. Ну, а проспект Лир гостеприимно встречал всех и каждого. В зданиях вторые этажи были отданы под съемные жилища для приезжих. Множество народу приехало в Косин в поисках работы еще до войны и потом невольно оказалось втянуто в нее. Большинство – те, кто поселился ближе к Куче, – впали в нищету вместе с инозенами, но кое-кому удалось остаться на плаву и даже открыть собственное маленькое дело в районе проспекта Лир. – Прости, что не присоединился к тебе днем, – надсадно проорал Тео, стараясь перекричать музыку, доносившуюся из казино. – Пришлось везти маму в больницу на прием… А как провел время наш друг? – Ужасно скучно! – ответила Аина. Внезапный порыв ветра разметал ее черные волосы по всему лицу. – Только читал, больше ничего не делал. Похоже, он прочел больше книжек, чем я людей ухлопала. А мне-то казалось, за богатыми людьми шпионить интереснее… – Тут она вдруг застыла как вкопанная: – Что там такое творится? На углу проспекта Лир, перед поворотом к Розовому двору, стоял книжный магазин с велосипедной стоянкой перед ним. Сейчас там столпились люди, и обычный уличный гул перекрывали нестройные возгласы. – Ты такой высокий, просто невыносимо! – Аина усмехнулась и чуть не упала, поднявшись на цыпочки, чтобы рассмотреть происходящее поверх людских голов. – Хочешь ко мне на плечи? – поддразнил ее Тео. – Потом я тебе, деточка, мороженого куплю… – Заткнись. Что там происходит? – Публика встала в круг. Еще там гвардейцы… Боже, как у них сегодня винтовки блестят, мама дорогая… – Какого черта? – Раздраженно охнув, она оперлась рукой о плечо Тео и, слегка подпрыгнув, зависла над землей – так лучше видно. В самой середине людского скопища действительно образовалось кольцо. Изнутри него гвардейцы сдерживали напор толпы. Активно работая прикладами, они то и дело загоняли особо недисциплинированных граждан обратно в «строй». В центре свободного пространства на коленях стояли двое мужчин со связанными за спиной руками и в шипованных ошейниках с поводками. Булыжники вокруг них были забрызганы кровью. Еще один гвардеец деловито извлекал из карманов несчастных «сырые» алмазы и швырял их оземь – те с глухим стуком раскатывались по мостовой. По спине Аины пробежал холодок. Как бы ни соблюдала она осторожность в своей алмазной торговле, страх оставался – когда-нибудь все может так закончиться и для нее. Годы войны пришлись на ее раннее детство, но сейчас она словно глядела на эту сцену глазами покойных родителей и представляла себе многие сотни людей, встретивших смерть таким образом. Последнее, что они видели перед казнью, – блеск алмазов… Перед внутренним взором Аины появились мама и отец, коленопреклоненные в молитве перед алтарем Великих Матерей, а затем алтарь исчез, колени ударились о бетонное покрытие, на котором родителям суждено было получить пулю в затылок – так же, как этим двоим, попавшимся сегодня. Чуть поодаль от них стоял генерал Альсан Ботикс. Идеально сидящий черный костюм облегал тренированные годами военной службы мышцы, рыжие волосы и борода с медным отливом ярко выделялись на фоне алебастрово-белой кожи, в одном ухе сверкала серьга с бриллиантом, непроницаемые черты лица словно грубо высечены из камня. Спроси любого в Шумеранде, с кем он меньше всего хотел бы иметь дело, ответ будет один: с Ботиксом. В свое время, еще до поступления в ряды вооруженных сил, он сколотил состояние на производстве оружия и боевой техники. Когда король Веррайн начал войну, генерал употребил свое влияние, чтобы обратить войска против него, и теперь считался героем, лично убившим Веррайна и остановившим бойню. Этот успех принес ему высший армейский чин и постоянное место в Дозоре – правящей страной организации. Король Веррайн, будучи сакореном, яростно противился отходу народа от традиционной веры к индустриальному прогрессу, основанному на развитии технологий. Монарх привлек на свою сторону инозенов и вместе с ними стал насильно закрывать производства. Это началось четырнадцать лет назад с события, известного как Эстрель-Ка-Нотен – «Ночь звездопада». Король ввел всеобщий обязательный культ Матерей и потребовал полного искоренения малейших признаков промышленной и техногенной деятельности. В ответ Стальные бароны вооружили своих рабочих против власти. Так с Эстрель-Ка-Нотена началось пятимесячное гражданское противостояние. В результате пала Башня Крови – оплот монархии, и воздвиглась Стальная башня – символ и сердце олигархии. Запрет промышленного развития сменился противоположным запретом – на старую религию и магические обряды. И многие люди уверились, что в кровавом вихре насилия, в жестокостях войны и ее последствий Великие Матери отвернулись от народа Шумеранда и оставили его наедине с порожденными им же ужасами. – Давай уже, кончай с ними, и все, – прошипела Аина, спрыгивая вниз с плеча Тео и потирая затекшее запястье. – Еретические верования подрывают нашу промышленную мощь и подвергают опасности гостей, прибывающих в нашу страну из-за границы. В этих условиях необходимость строжайшей дисциплины и соблюдения закона самоочевидна. – Ботикс, растягивая слова, изрыгал чеканные формулировки. Голос его гремел неустанно, а запас воздуха в легких словно не нуждался в пополнении. – Магия и те, кто ее практикует, представляют смертельную угрозу для общественного порядка и безопасности. Невозможно закрывать глаза на эту угрозу, иначе она вновь поставит государство на грань разрушения и гибели. А контрабандисты алмазов ставят под удар нашу экономику и благосостояние ради собственной выгоды. Из-за них страдаем мы все. Отвернувшись в сторону, Аина мысленно начала отсчет секунд перед расправой, а бас генерала все гремел и гремел над толпой, поглощая приглушенные шепотки и ропот. По ходу речи Ботикса настрой ее странно менялся в диапазоне от равнодушия до гнева. Она прислонилась к холодному фонарному столбу и принялась напряженно всматриваться в редкие просветы между плеч людей в толпе. Но взгляд ее все время отвлекался на ржавчину, разъедавшую этот столб, – в сверкающем золотистом свете, падавшем с витрины ближайшего магазина, та напоминала пятна засохшей крови. Наконец, уверенно усмехнувшись, генерал произнес крылатые слова, со времен войны известные всем; слова, которые он всегда повторял перед казнями: – Да будет ясно каждому: наша цель – прогресс. Мы идем вперед и никогда не вернемся назад. Это заявление было немедленно подкреплено двумя выстрелами, и каждый отозвался в ушах Аины словно грохот снежной лавины. Она стиснула зубы, но приложила все усилия, чтобы ничем себя не выдать. При звуках выстрелов – независимо от того, стреляли ли рядом с ней или непосредственно в нее, – перед девушкой всегда вставала картина той ночи, когда на ее глазах пали от пуль родители. Обычно ей удавалось отбросить страх усилием воли – скажем, когда огнестрельное оружие пускал в ход Тео, это ее нисколько не трогало, – однако казни подпольных торговцев алмазами и магов – другое дело. Слишком уж живо они навевали воспоминания, от которых она так мучительно пыталась всю жизнь избавиться. – Ну ладно, представление окончено, – произнес Тео, повернувшись, чтобы уходить. Толпа стала потихоньку рассасываться. Люди говорили вполголоса, многие даже шептали, некоторые тряслись мелкой дрожью, бросая украдкой взгляды на трупы. Но вскоре гвардейцы убрали тела, и постепенно все вернулись к обычным занятиям, прерванным кровавым зрелищем. Аина тряхнула головой. Сцены убийств, конечно, давно не оставляли в ее душе глубоких отпечатков, но это не значит, что она забывала их. Нет, все они хранились в памяти девушки, начиная с той, первой, когда отец и мать приняли смерть только за то, что смели веровать в силу более могущественную, чем сталь и звонкая монета, из нее извлекаемая. Сердце ее было екнуло и бешено забилось, но она велела ему успокоиться и быстро вернулась в рабочее состояние. – Погоди, – Аина схватила Тео за локоть. Взгляд ее упал на худощавую фигуру со стопкой книг под мышкой. – Вижу объект. Каута Хираи был долговязым юношей лет двадцати или около того, с иссиня-черными волосами, заправленными за уши. Человек непосвященный запросто принял бы его за студента, но в Шумеранде каждый знал, что он не в университете учится, а управляет одним из крупнейших предприятий всей страны. Сейчас он как раз вышел из той самой книжной лавки, где Аина следила за ним, бросил быстрый, но полный отвращения взгляд на сцену казни и разбредающуюся толпу, а затем повернул направо и зашагал по тротуару. Через несколько секунд за ним последовали телохранители. Аина и Тео тоже покинули место печальных событий и, маневрируя между недавними зрителями, устремились за наследником империи Хираи к Розовому двору. Чтоб не привлекать к себе внимания, они, конечно, держались на некотором расстоянии. Вскоре друзья пересекли улицу, запруженную конными экипажами. Далее начинался уставленный скамейками сад из роз и ив, высаженных вдоль тропинки, которая вела к пруду в самом центре. На одной скамейке сидел очередной телохранитель Кауты, маскируясь под бизнесмена средней руки за обедом, но Аина сразу различила под рубашкой очертания ствола. Еще двое топтались на углу, как бы любуясь садом, а на самом деле напряженно выискивая наметанным взглядом любую потенциальную угрозу. Да, с этой позиции никак не удастся просто метнуть клинок и спокойно удалиться, посвистывая. Любой из этих ребят в прыжке перекроет намеченную цель и примет удар на себя. Каута присел на скамейку в центральной части сада и принялся просматривать кипу документов. Интересно, подумала Аина, в каком возрасте он научился читать? Она, скажем, – только в четырнадцать, когда критическая масса книг, которыми в нее вечно бросался Коль, наконец заставила девушку овладеть этим навыком. – Неграмотных киллеров не бывает, если это хорошие киллеры, – заметил шеф, когда она однажды запустила в него книгой в ответ.