— Ладно. Будем дальше думать, — вздохнула я — Дим, но это же не единственная проблема, — напомнила я, отставляя уже пустую чашку. — А какая еще есть? — нахмурился он — Меня ж в Верхний никто не пустит! — воскликнула я, как-то все забывают об этом по-стоянно — Ай, не волнуйся об этом, — отмахнулся Димитрий — Как это не волнуйся?! — удивилась я — Сделаем видеоконференцию через интернет. Журналистов соберем там, а ты будешь отвечать здесь по видеосвязи. Это легко организовать. Главное, сейчас придумать, что ты го-ворить будешь. Нам надо придумать, почему ты приехала, почему согласилась выйти за него замуж и почему сбежала, — загибая пальцы, подытожил Дима — Мгм. Еще по чашечке? — обреченно спросила я — А что, если сказать, что я приезжала в поисках своей семьи? — посетила меня еще одна гениальная мысль. Определенно чай какой-то чудодейственный — Семьи? — удивленно переспросил Дима — Мгм. Главное, врать особо не надо будет. Ты что досье мое не читал? — удивилась я — Читал, — кивнул Дима — Вот. Корабль-то с Верхнего плыл, шел, — запуталась я. Знаю, что рыбаки ходят в море, а не плавают, а корабли как? — А ты-то нашла? — поинтересовался Димитрий — Нашла, — ответила я с грустью, — Арина Кировски, — произнесла я с местным акцентом. Они здесь четко очень выговаривают согласные и ударения в середине слова. Помнится, я даже боялась, что подцеплю этот акцент. А вот сейчас может и пригодится. — Ну, в принципе для причины сойдет. А что с замужеством делать будем? — приподняв брови, спросил Дима — Ну-у, в принципе и тут можно правду сказать. Что-то вроде того, что Ладов помогал мне с поиском и мы сдружились… а журналисты поспешили с выводами, — на ходу придумала я, чувствуя какой-то азарт, что ли — Мгм… Но ты ведь могла отказаться от свадьбы? — с огоньком в глазах, подкинул он во-просик — К тому моменту я родственников еще не нашла, а виза моя заканчивалась, вот Ладов и предложил в такой способ мне помочь задержаться на острове. К тому же это-то как раз и бы-ло истинной причиной свадьбы, — немного подумав, ответила я. Че-то меня проперло с идеями. Хороший, однако, чай! Надо будет название запомнить. — Ну, кое-что, конечно, доделать надо будет, а так вполне приемлемо. Остается самое главное: почему ты сбежала? — обдумывая мои слова, спросил Дима — Идей пока нет, — с огорчением призналась я — Интересно, а как Ладовы все это прокомментировали? — потирая руку, с которой еще не сняли гипс, задумчиво спросил Димитрий — Не знаю, — пожала я плечами — Я тогда узнаю, пожалуй. Ладно, спасибо за чай! Я пошел. Появятся идеи, звони, — сказал он как-то отстраненно и ушел. Отлично! Опять мне одной думать! Прошло два дня, а от Димитрия все не было никаких известий. Что же до меня, то я про-сто устала думать. Последние полтора года я то и делаю, что думаю и думаю! Устала я все время что-то придумывать, о чем-то рассуждать, вечно чего-то боятся и чего-то ждать. А ведь я и правда чего-то жду все время. Как будто что-то в моей голове мне все время повторяет: "Еще не время, подожди, еще не время". А я и жду, хотя умом прекрасно понимаю, что ждать-то нечего, надо действовать. А действовать не могу, потому что интуитивно жду чего-то. От этого противостояния ума и интуиции я порой схожу с ума! Еще и с Витей это все! Столько времени даже не догадывалась и не думала, а тут вдруг как аксиому приняла! Может, я это себе действительно внушила? Ведь мне очень хочется ко-го-то любить, чтобы хоть в чем-то, наконец, перестать чувствовать себя ущербной. Правда, почему именно он? Почему не Димитрий? Не Ладов? В конце концов, если объективно су-дить, то они даже симпатичнее, чем Витя. Так почему я вдруг решила, что люблю его? Только из-за того, что у входа на кладбище захотела его увидеть? Только из-за этого?! А вдруг я ошиблась? Вдруг я так решила только для того, чтобы хоть как-то успокоится?! Чтобы, как когда-то в детстве, могла сказать, что я тоже страдаю от любви? Помнится, моя подруга была влюблена в какого-то парня и просто с ума по нему сходи-ла, и все спрашивала у меня: "А кого ты любишь?". Я тогда ткнула в первого попавшегося парня, а потом почти два года усиленно делала вид, что влюблена в него и страдаю от этого. Хотя на самом деле говорила и делала все это только для того, чтобы быть как все, чтобы не отличаться, не быть ущербной. Помнится тогда я до того успешно это все изображала, что даже сама в это поверила. Стыдно признаться, но я потом успешно повторяла этот трюк и не один раз. И все для того, чтобы быть как все. Потому что было очень стыдно и страшно на вопрос: "Ты кого-то любишь?" отвечать: "Нет". И до сих пор страшно. Так может и сейчас я просто внушила себе, что люблю его? Внушила для того, чтобы быть как все, а на самом деле я по-прежнему тот самый ущербный подросток, которого со-вершенно не беспокоит ни один из представителей противоположного пола. На душе у меня давно не было так плохо. Раньше я приходила к тете и она успокаивала меня, сейчас же она была для меня недоступна и я просто все это время плакала. Силы воли хватало только на то, чтобы хоть как-то успокоится и заснуть. Дома я больше сидеть не могла. Всё думала и думала, строила какие-то планы, а внутри все просто кричало, чтобы я подождала. В итоге у меня начала болеть голова. Сильно, как будто я сутки не спала. В последнее время со мной часто случались вот такие вот приступы головной боли. Наверное, все от этой моей внутренней борьбы и неопределенности. Я вышла из дома и просто гуляла по городу. Голова все не проходила. От малейшей мысли хотелось плакать. Как будто я до того уже натянула тетиву, что малейшее прикоснове-ние и она порвется. Обнаружила я себя на кладбище у могилы Кировски. Сама не знаю, как и почему села на автобус и приехала именно сюда. На кладбище как всегда было тихо. Солнце пригревало, зеленые листики шептались на деревьях. Я вдруг резко почувствовала свое одиночество, причем мною же созданное, потому что я не способна никого полюбить и это только из-за моей душевной ущербности у меня всегда нет ничего личного. Это понимание окончательно выбило у меня остатки самообладания, я просто рухнула на колени и спрятала лицо в ладонях. Я уже давно научилась плакать бесшумно, так что теперь не нарушала тишины. Я убра-ла руки от лица и посмотрела на портрет своей семьи. А ведь меня похоронили, я недолжна была выжить, не должна была жить. Вот я и не живу. И нужно с этим смириться и перестать ждать чего-то от судьбы. Я в ее списках уже давно не значусь. С этим нужно просто смирить-ся. В монастырь уйти, что ли? В миру все равно мне ждать нечего. Лишняя я здесь, вот по-этому и пара мне за всю мою жизнь так и не нашлась. И возможно я не ущербная, а действи-тельно просто лишняя? Еще с древних времен, если не могли пристроить дочь, ее отдавали в монастырь. Может и мне в монастырь уйти? Звонок телефона в этой тишине оказался просто оглушающим и кощунственным. Дер-нувшись, я достала его из сумочки. Вызывал меня Димитрий. Я вытерла слезы, хотя он все равно меня не увидит, и ответила — Слушаю, Дим, — голос мне самой не понравился, а Дима сразу же насторожился — Что случилось? — Голова болит, — ответила я. Голова и правда болела, не так сильно, но вполне ощутимо. — Что ты хотел? — спросила я, стараясь прибавить бодрости в голосе. Еще не хватало, чтобы он начал докапываться до причин моего состояния! — Тебя, — все еще настороженно ответил он, — Ты вообще где? — Скоро буду, — ответила я. Вдруг отчетливо поняла, что не хочу, чтобы он знал о моем месте нахождения — А где ты?! — не отставал он, в голосе промелькнули вполне сильные нотки беспокой-ства. Эти самые нотки как будто взбодрили меня. Мне тут же стало не по себе от стыда за свой пессимизм и истерику. — Я не в городе, — угрюмо ответила я, начиная чувствовать холод в коленях. Я удивленно оглянулась и поняла, что по-прежнему сижу на коленях перед могилой. Такие брюки испор-тила! Как я теперь обратно поеду? — Куда это тебя понесло? — удивился Димитрий — На кладбище я! На кладбище! Доволен? — раздражаясь, ответила я. Вообще, когда у ме-ня голова болит, мне очень тяжело себя контролировать — Ладно-ладно, не кипятись, — поспешно ответил Димитрий, — когда будешь? Может мне за тобой приехать? — Нет! — чересчур поспешно ответила я. Не хватало еще, чтобы он видел меня зареванную и в грязных брюках! Истерика истерикой, а выглядеть я всегда должна на уровне! Это закон. — Хорошо, — протянул Димитрий, — я тогда позже позвоню — Позвони, — согласилась я, вставая и критично осматривая свои брюки. В принципе все не так уж и плохо. Меня угораздило упасть на землю, а не на траву, так что все вполне попра-вимо. Я положила телефон обратно в сумочку. Кое-как отряхнула брюки, благо они темные, поправила куртку, вытерла глаза. Вздохнув, я посмотрела опять на портрет семьи Кировски и с улыбкой спросила: — Надеюсь, вы никому не расскажите о моей истерике? Димитрию я сама позвонила. Через час, когда уже дома была и привела себя в порядок. Животные мои от меня не отходили, все время в лицо мне заглядывали. Я тут же почувство-вала укоры совести за свою истерику, вон бедняжки мои испугались как. А я еще в монастырь собралась! Как же я уйду? А с ними что без меня будет? Эх, эгоистка! — У тебя точно все в порядке? — обеспокоенно с порога спросил Димитрий, приехал он, кстати, в рекордно короткие сроки. Мне опять стало стыдно, заставила человека нервничать. — В порядке, Дим, в порядке, — уверила его я, прибавив в голос больше уверенности. Авось и сама поверю. Чего-чего, а убеждать себя я умею! — Ну, ладно, — все еще настороженно согласился он и добавил, — Ставь свой чудодействен-ный чай! У меня есть новости — Что за новости? — бодро спросила я, вернее сделала вид, что бодро — Ладовы-то особо не комментировали твой побег, — похвастался Дима. — Как им это удалось? — удивилась я — Этого я уже не знаю. Официально они объявили, что свадьба была перенесена из-за проблем на объекте у Артура Ладова, — копируя какую-то телеведущую, ответил Дима. Я не-вольно усмехнулась — А у меня идея, — я даже сама удивилась, что у меня проскользнула эта мысль, — А что ес-ли сказать, что меня депортировали из-за просроченной визы? — Вполне. Вот только остается вопрос: почему ты не вернулась обратно? — кивнув, спро-сил Дима — А мы и тут правду расскажем, — улыбнулась я, пришедшей мысли. Димитрий удивленно посмотрел на меня, — Скажем, что я ждала приезда Артура. Он-то ведь уезжал, правда? Скажем, что когда он приехал, мы оба поняли, что ничего кроме дружбы между нами быть не может, — с наигранным тяжким сериальным вздохом ответила я — Ну, в принципе, — все еще сомневаясь, протянул Димитрий — Сам подумай, вся моя история — правда. Я действительно искала свою семью, Ладов действительно просто оказался рядом, а журналисты действительно раздули из этого любов-ную историю. У меня действительно заканчивалась виза и эта свадьба действительно была нужна только для того, чтобы я могла остаться. Его действительно вызвали со свадьбы на объект, а меня действительно депортировали! Он действительно приезжал потом ко мне. И то, что кроме дружбы между нами ничего не может быть тоже… — Действительно, — задумчиво за меня добавил Димитрий. Я смутилась, что-то я и правда слишком часто говорила это слово, — Хорошо, я согласую все это с Владимиром. Мы сочиним тебе речь, чтобы все это красиво подать, и организуем тебе видеосвязь.