— Кто-то оказался сильнее тебя? — в голосе звучало недовольство и пренебрежение. — Нет. Я сам позволил, — спокойно отвечая ему, направился в сад, который представлял собой полуоткрытую оранжерею. Дед шёл рядом, отпустив мой локоть и предоставляя мне возможность самому продолжить рассказ. Его сверлящий взгляд то и дело скользил по мне, вызывая недовольство. Только оказавшись на свежем воздухе, я избавился от чувства, что меня рассматривают, как пойманное насекомое, запутавшееся в сети паука. Тропинка, отсыпанная мелкой цветной каменной крошкой, увела нас прочь из оранжереи в старую часть парка. Там, скрытая кронами деревьев, стояла уединенная беседка. Вечерело. Благодаря чартерному рейсу я так быстро оказался здесь, на другом краю материка, чтобы поскорее покончить со всеми формальностями. Там, в Орланде, я оставил свою пару одну, беззащитную и уязвимую. Без объяснений и заверения в серьёзности своих намерений. Поэтому времени для расшаркивания у меня не было. Я торопился вернуться сегодня же в Орланд и разыскать свою пару. — Я слушаю тебя, внук, — Грегор остановился у беседки и жестом предложил войти внутрь. — Что так взбудоражило моего хладнокровного мальчика? — Я встретил свою самку, — в лоб выдал я новость. — Хочу, чтобы она стала моей официальной женой. Глаза оборотня хищно прищурились. Ноздри возбуждённо раздулись. Он недовольно и презрительно фыркнул. — Мы выбрали тебе выгодную жену, — ответил он. — Пара? Хм, возьми её любовницей. Любая самка почтёт за честь удовлетворять такого самца, как мой внук, так, как ты пожелаешь, — улыбка наконец-то тронула стариковские сухие губы. Верхняя губа приподнялась, демонстрируя удлинённые белые клыки. Клокочущий смех вырвался из его груди. — Она не любая, — спокойно возразил, восприняв такую реакцию деда за хороший знак. — Она – альфа. Очень сильная ментально. Настолько, что рядом с ней я чувствую себя Титаном, — дед уважает только силу, значит, и в этом случае должен оценить выгоду от этой связи. Кустистые брови удивлённо приподнялись. — Я не знаю ни об одной альфе из четырёх Кланов с таким потенциалом. Когда мы подбирали тебе подходящую невесту, сначала разыскивали самку-альфу, но ни одна из них не соответствовала нашим запросам. Поэтому выбрали по другим критериям. Ты же понимаешь, что союз с Маккартерами для нас важен. Я не позволю расторгнуть помолвку. Дочь Дерека станет твоей женой, — ответил дед. — Тем более, ты уже сделал её своей. От тебя несёт Дереком за версту. Этот запах Маккартеров очень сочетается с твоим. Полная совместимость. Слова деда привели в замешательство. Чувствуя себя тупым идиотом, я глупо таращился на него. Причём здесь Камила и её сладкий запах? Какая взаимосвязь? — Ты не понял. Я оставил метку на другой — на своей паре. Для моего зверя её чёрная пантера также пара, — постарался максимально пояснить ситуацию. — Это наш с ним выбор. — Что ты сделал?! — старший оборотень гаркнул так, что птицы слетели с ближайших веток. — Как ты посмел?! — его глаза метали молнии. Будь кто другой на моём месте, то уже давно обделался. — Кто она? Из какого Клана? — Она, — вопрос про Клан ввел в замешательство. Совсем потеряв голову от жажды обладания своей парой, я толком не разобрался в этом вопросе. Не хотелось выглядеть в глазах деда озабоченным юнцом. Сосредоточившись, вспомнил всю важную информацию о Лексе, и уверенно ответил, не опуская глаз: — Не принадлежит ни к какому клану конкретно. Её семья — обычные оборотни. — Как её имя? — прорычал дед, поддаваясь мне навстречу и опираясь широкими ладонями на деревянный стол. Он не сдерживал себя, как, впрочем, и всегда, но я почти не замечал этого. — Александра Стайл, — чуть помедлив, добавил: — Корнуел, — почему-то запоздало вспомнилось, как Лекса сказала, что Блеквуды и Корнуелы не могут быть вместе. — Что? Что ты сказал? — голос дед сорвался на хрип. Он побледнел и откинулся на резную спинку лавки. Руки сжались в пудовые кулаки. Дышал он шумно, словно загнанный зверь. — Как зовут её родителей? — вопрос прозвучал сдавленно, но грозно. Такая бурная реакция не предвещала ничего хорошего. — Отец – Джордж, мать – Алисия. Ещё знаю, что родной брат отца — Мартин — держит сеть ночных клубов на наших землях. Я наводил справки. Две трети игорного бизнеса, доход от проституции, часть наркотрафика и оружия на восточном побережье его. Я отвечал наиболее полно, выдавая всю информацию, которой владел. Ничего такого, что указывало на то, что мы с ней не можем быть вместе — я не видел. Но видимо был какой-то неучтённый фактор, который прошёл мимо моего сознания, забитого только мыслями касающихся моих чувств к Лексе и её ко мне. — Мартин Стайл. Мартин и Джордж… лучшие в своём деле, — пробормотал старик и задумчиво уставился в одну точку, сосредоточенно размышляя над чем-то, почти полностью взяв себя в руки. — Значит, лучшие, — он зло ухмыльнулся и жёстко посмотрел на меня. — Я должен подумать, как быть дальше. Пока ты останешься здесь в поместье. — Нет! Мне нужно вернуться в Орланд! Сегодня! — я резко подорвался с места, но был остановлен одной фразой, которая подчиняла любого кланового оборотня, какой бы силы он не был. — Я приказываю, как твой Глава Клана. Ты останешься в поместье, пока я не позволю тебе его покинуть. Ментальная сила альфа-самца, вожака Клана, смела, заставила отступить и покориться. Пусть через сопротивление, но всё же. Нить, связующая меня с вожаком, петлей подчинения затянулась на шее. Зверь нервно дёрнулся, взрыл когтями дерево крышки стола, что стоял между нами, и завершил оборот, загоняя человека в глубину. Прижав уши и припав к земле, он нервно скалился, шипел и зло смотрел на своего альфа-вожака. Признавая право, но не понимая, почему тот лишает его возможности быть с парой, которая сейчас нуждалась в своём самце. Грегор не церемонился с внуком и затянул петлю подчинения настолько сильно, чтобы только не задушить. Глаза его зверя опасно поблескивали. Удерживать сопротивляющегося внука было сложно. Получалось во многом благодаря тому, что Эдвард был ослаблен травмой. — Иди в свою комнату, Эдвард, — срываясь на рык, отдал команду. Зверь подчинился воле старшего. Выполнил приказ. — Решили поиграть со мной в прятки, — прошептал он, стоило внуку скрыться в глубине сада. — Алисия Корнуел осталась жива, да ещё и родила альфу. Альфа Клана Корнуелов. Непорядок. Нужно избавиться от угрозы. Только как, если она Истинная пара внука? Убить нельзя. Что, если… Вот это можно попробовать. А с Алисией можно не церемониться. Не умерла двадцать пять лет назад – умрёт сейчас. Контракт срока давности не имеет. Мартин и Джордж, обманывать меня нехорошо, — он достал из кармана телефон и набрал номер с быстрого набора. После первого гудка соединение установилось. — Чика, зайди-ка ко мне. Дело есть. — нажав отбой, он положил трубку в карман и громко сказал: — Винсент, ты всё слышал, что натворил наш малыш? В беседку вошёл хмурый мужчина. Внешне он был почти не схож со своим сыном, разве что синие глаза в обрамлении чёрных ресниц были идентичны. А так он был блеклым, худощавым. Чёрные волосы сына явно были наследством не от отца. У того волосы были русые, коротко стриженые. Движения мужчины были плавными и бесшумными, словно он привык оставаться в тени. — Слышал. Что ты придумал? Ты оставишь её с Эдвардом? — Почти. Я сделаю её не представляющей для нас опасности. И от мысли жениться на ней он сам откажется. Ему достаточно будет её иногда навещать. — Посадишь на цепь? — иронично улыбнулся младший оборотень. — Прикую к постели, — предвкушающе и довольно потёр руки старший. — Покушение? — угадывая ход мысли отца, уточнил сын. И с уважением посмотрел на Главу Клана, в очередной раз восхищаясь, с какой лёгкостью у него получается найти выход из патовой ситуации. — Чика справится, — кивнул Глава Клана и поднялся с лавки. — Присмотри за Эдвардом. Отвлеки его. Вызови сюда его омегу, пусть выполняет договоренности. И переговори с Дереком. Поздравь его с тем, что Эдвард признал его дочь, — оборотень недовольно поморщился. — Теперь в собственном доме придётся привыкать постоянно слышать запах Маккартеров. Этот запах, морской аромат… — Послушай, от омежки же пахло сладостью, а не Дереком, — Винсент перебил отца, задумчиво хмурясь и силясь воскресить в памяти все встречи с семейством Маккартеров, когда они решали вопрос помолвки. — И от его старшего сына Кирка им не пахнет. Они дружат с Эдом со школы и жили в одной комнате. Я точно помню — он пахнет хвоей. — Ты уверен? Винсент кивнул, подтверждая свои слова. — Это интересно. Дерек и Алисия были помолвлены перед тем, как её «похитили», — постукивая удленившимися когтями, старший альфа повернулся к сыну. — Ваполне возможно, что они не стали дожидаться свадьбы, учитывая темперамент нашей расы. — Ты думаешь? — удивлённо посмотрел на отца Винсент и, в свою очередь, постарался вспомнить события двадцатипятилетней давности. — Эта альфа — пара Эдварда — дочь Маккартера? — сделав такое смелое предположение, Винсент осмелился посмотреть в глаза отцу, чего обычно никогда себе не позволял. Прищур холодных серо-голубых глаз вызвал дрожь. — Вот ты и проверишь эту версию! — распорядился Грегор и, дав понять, что на этом разговор окончен, направился в сторону дома, не дожидаясь сына. Давно ему не было так интересно. В последнее время жизнь стала казаться пресной. Череда однотипных и привычных дел, хоть и нужных для обеспечения жизни Клана, выматывала и высасывала силы. Теперь же кровь забурлила по-новому. Интерес нешуточный! А самое главное — снова на горизонте замаячили ненавистные Корнуелы, а это значит, что просто не будет. Их всегда оберегает Белая волчица! Хотя и Блеквудам она благоволит, раз послала Эдварду встречу с Истинной парой. Глава 29. Выбор каждого Самец чёрной пантеры, сопротивляясь настолько, насколько позволяла затянутая связь подчинения Главе Клана, продолжал изворачиваться и дёргаться. Ярился. Но выполнял приказ своего Альфа-вожака, хотя и не безропотно. Каждый клановый оборотень зависим от своего Главы, и тот даже может лишить жизни, если посчитает, что ты представляешь угрозу для Клана. Решения Главы не обсуждаются и не порицаются. Всё во благо семьи и Клана. Недоумение и растерянность овладели зверем. К этому коктейлю чувств примешивалась львиная доля отчаяния. Человек не мог обернуться и принять решение — петля подчинения заблокировала эту возможность. Огромный зверь метался по комнате человека, раздирая в клочья всё, что попадалось под острые когти-лезвия. Он рычал, бился о стены, совсем не думая о том, что тем самым причиняет себе вред. Рёбра, которые совсем недавно стали срастаться, вновь были изломаны. Выбившись из сил за бесконечно долгие часы неволи, зверь упал. Из пасти капнула кровавая пена. Зверь прикрыл глаза и позвал своего человека. Раз… Другой… Снова и снова, не прекращая попыток достучаться. Ощутить хотя бы малейшее присутствие, уж он-то тогда не отпустит. Поможет человеку прорваться в сознание и заменить зверя. Он был уверен, что человек сможет придумать, как вернуться к их паре. Сейчас зверь был готов уступить. Ведь так важно быть вместе со своей парой, оберегать и защищать её, особенно, сразу после метки. Какой бы сильной не была альфа-самка, метка ослабит её. А если самка в душе не примет метку, не поверит своему самцу, не доверится, то погибнет, а вместе с ней погибнет и зверь. Жизненная энергия у животных ипостасей истинных пар связывается во время того, когда самец метит самку, будь он на тот момент даже в человеческой форме. Но не своя смерть страшила зверя. Он боялся за пантеру… Дверь с тихим щелчком открылась и в комнату вошёл отец. Винсент Блеквуд окинул взглядом разгромленную комнату и, переступая через разломанную мебель, подошёл к зверю. Тот лишь дёрнул ухом и морду не повернул. Отец поднял с пола чудом уцелевший стул, и смахнув с него грязь, поставил возле зверя так, чтобы тот его видел. Белоснежный платок оказался в руках старшего оборотня. Он наклонился и молча вытер им кровь с морды. Развернулся и сел на стул. Платок в руке, казалось, интересовал его больше, чем собственный сын, успевший навредить себе. Когда-то лоснящаяся шерсть пантеры сейчас была сбита клоками, местами слиплась от крови. Алая кровь на белой ткани платка ярко выделялась, несмотря на сгустившиеся сумерки. — А всё так хорошо шло, — заговорил Винсент, не отрывая глаз от платка. — Ты должен был заменить его. Почему так несправедливо? Он поставил меня перед выбором – пара или Клан, когда в молодости я случайно встретил свою пару — простую самку-бету, дочь личного водителя Грегора. Я сделал выбор в пользу Клана, но он всё равно лишил меня наследства и права наследования, признав ненадёжным. И спрятал Веронику от меня. Вместо этого заставил жениться на твоей матери, — Винсент засунул окровавленный платок в карман и откинулся на спинку стула. — Выгодный брак для Клана. Несчастная была женщина, — мужчина хищно улыбнулся, — всё, что успела за свою короткую жизнь — это родить тебя — альфу. Хоть какая-то от неё польза. Я не любил её ни секунды. Не смог. Она всегда это знала, но, глупая омега, на что-то надеялась. Зря. Винсент замолчал, скользя взглядом по зверю. Ни единой эмоции не отражалось на его лице. Совершенно бесстрастно он продолжил свой монолог: — Ты рос правильным оборотнем, таким, как мы от тебя и ожидали. Сильным, целеустремлённым, бесстрастным, беспощадным. Только влияние твоей матери-омеги в какой-то момент стало пагубным. Она, не добившись внимания от меня, переключилась на тебя. Вместо того, чтобы тренировать свою силу альфы, закалиться духовно, стать достойным Главой, ты стал слушать её сказки о великой любви. И даже верил! Грегор быстро вмешался и задушил в зародыше всю мягкотелость, которая могла всё разрушить. Ты понимаешь, что от тебя зависит будущее Клана? Ты ответственен за несколько миллионов оборотней, которые принесли нам присягу. Ты хочешь всё разрушить своим выбором? Зверь, до этого прислушивающийся к словам человека, недовольно фыркнул и отвернул от него голову, игнорируя. Что понимает этот жалкий слабый оборотень, предавший свою пару? Пантера прикрыла глаза и, почти не вслушиваясь в слова отца человека, снова обратилась к Эдварду. Теперь он не звал, а сам — шаг за шагом уходил в глубины сознания, стараясь найти след своего человека… В тёмных глубинах сознания, загнанный волей альфы-вожака, я-человек искал выход и не мог найти, пока не услышал слова, словно тихое бормотание, доносившиеся издалека. Они стали путеводной нитью, лучом маяка и я двинулся в том направлении. Всё это время я находился в кромешной тьме, испытывая только одно — боль. Она разливалась обжигающей лавой, охватив всё существо, пульсировала и ввинчивалась в мозг. Одна всепоглощающая мысль стала квинтэссенцией существования — почувствовать свою пару. Кто-то настойчиво дёргал меня, вырывая из плотного кокона темноты. Всё яростнее и поспешнее. — … несправедливо… перед выбором… я не любил… мы от тебя ждали… бесстрастным, беспощадным… будущее Клана… Слова то становились громче, то пропадали. Их значение с трудом доходило до человеческого сознания. Но, чем больший смысл обретали слова, тем мощнее проявлялась воля человека, загнанного на задворки сознания. Тьма истончилась до тонкой плёнки, готовой разорваться от малейшего движения. С двух противоположных сторон остановились зверь и человек, глядя друг другу в душу. «— Ты справишься? — прорычал зверь, готовясь добровольно уступить своё тело, стиснутое связью подчинения, человеку. — Мы справимся, — ответил Эдвард, делая последний рывок вперёд, разрушая барьер и заменяя зверя». После полной темноты и ограниченных ощущений, всё навалилось сразу. И запахи, и боль в изломанном теле пантеры, и удавка на шее. Петля плотно обхватила, не давая возможности противиться Главе Клана. Вдох дался тяжело. Движение отозвалось болью в поломанных рёбрах. Напряжённо прислушался к себе — других травм не чувствовалось, и то хорошо, только ломило мышцы, натруженные и ушибленные бесполезными метаниями зверя. Едва освоившись, я повернул голову к отцу, который снова замолчал и что-то читал с экрана телефона. Зеленоватый свет подсвечивал суровые черты. Никогда прежде мы с ним не оставались наедине так надолго, никогда не было подобных откровений. Не показывая, что мне удалось вернуть контроль над телом пантеры, я наблюдал за ним из-под полуприкрытых век. Застывшая, безэмоциональная маска, всегда присутствовавшая на его лице наравне с хмурой озабоченностью, вдруг на мгновение исчезла. Я видел, как дрогнули губы, словно мужчина в последнее мгновение передумал улыбнуться. Он вскинул голову и быстро оглянулся на дверь. Кого он хотел там увидеть? Или, скорее, наоборот — опасался? Никто не зашёл в комнату. Чуткий слух оборотня уловил, как мимо комнаты прошли, видимо, дворецкий с горничной. Винсент расслабился. Это было заметно по тому, как опустились его плечи. Он неспешно встал и подошёл к окну, заложив руки за спину, остановился, задрал голову кверху и уставился на ночное небо. Далёкие звёзды зажглись на чернильном полотне. Луна ярким белым диском светила в окно, очерчивая чёрный силуэт оборотня серебристым контуром. Его ягуар был не так спокоен, как человек. Он был под кожей. Я чувствовал его силу и какое-то возбуждение. Человек же полностью контролировал свои эмоции и позволил почувствовать его грусть. — Был бы я волком, спел бы для тебя песню, — тихо сказал отец, глядя на созвездие одноглазой Белой волчицы, которое первым появлялось на ночном небе. По поверью, Белая волчица отдала один свой глаз самцу, выбранному ею в пару, которого ослепили недруги. А когда его в собственной постели заколол ножом в сердце вожак другой враждующей стаи, прокравшийся под покровом ночи в дом, она отдала ему своё сердце, а сама ушла на небо, оберегать и защищать всех своих детей-оборотней, следить, чтобы не творилось беззаконие, и карать, если вина будет ею признана… Я закрыл глаза и погрузился в свои мысли, позволяя телу отдохнуть и давая процессу регенерации возможность срастить кости, заживить травмы, восстановить силы. В том состоянии, в котором сейчас было моё тело пантеры, я не мог ничего предпринять. Для того, на что я решился, нужны были значительные физические и душевные силы. Я сам для себя определил дедлайн, до которого оставалось несколько часов, так мне необходимых, и тогда я смогу действовать. Эти шарговы несколько часов, которых у меня не было… у Лексы не было… Белая волчица, только об одном прошу — дай ей сил! Моя девочка сильна, но не в этом случае. Без меня она сейчас уязвима и слаба. Только бы дождалась. Простит ли она мне то, что я лишил её выбора и свободы? Если признает — значит простит, подсказывала интуиция. Несмотря на своё состояние, сознание было ясным, план действий чётко выстраивался. Я даже не думал о том, где стану её искать в Орланде. Была уверенность, что теперь найду, где бы она ни находилась, словно меня к ней ведёт зов. Он звучал внутри почти неслышно, но я ощущал его постоянно. Объяснить это можно было только одним — она не отторгла меня. Шевельнулся радостно зверь, воспрял духом. Стало быть, у нас с ним есть шанс. Я одновременно верил в это и не верил. Стоило чаше веры качнуться в противоположную сторону, как ужас накрывал тёмным покрывалом, скручивал нутро узлом. В мыслях появлялась картина, как моя Лекса бьётся в предсмертной агонии. Перед внутренним взором всплывал женский образ: чёрные волосы разметаны по белому покрывалу, бескровное лицо, потрескавшиеся, искусанные от боли губы и горящие ярко-голубые глаза, которые заглядывают в душу, смотрят с немым укором, как тогда, в лесу, когда я поставил метку принадлежности. Шарг! Почему не сдержался? Где мой хвалёный контроль?! Не удержался… Вина душила. Сердце ускоряло свой ритм, бешено стуча от страха за её жизнь. Скрежет когтей по паркету отвлёк, рассеял жуткое видение. Удивлённо посмотрел на собственные когти, которые взрыли паркетные доски. Я опять терял контроль — это было недопустимым. Только не сейчас. Хладнокровие и чёткое следование плану позволит вернуться в Орланд, найти мою пару и спасти её. От моих поступков теперь зависит её жизнь…