Спутник Анны Хаас чуть замешкался, пропуская вперёд саму девочку и её собаку. Выходивший брюнет, сопровождаемый кем-то из секундирующих родственников (судя по внешности и одежде), не сбавляя хода, столкнулся с субтильной представительницей юридического клана. За счёт большей массы, он сбил её с ног, весело хмыкнув: — Аккуратнее! Смотри под ноги! Вскинувшийся пёс глухо зарычал, дёргая поводок из рук хозяйки и, несмотря на намордник, бросаясь на обидчика. В следующий момент водная плеть, соткавшись за доли секунды из воздуха, аккуратно отделила голову пса от туловища. — Сюда раньше с собаками не пускали, — осклабился брюнет, переступая через тело собаки и весело глядя на ворочающуюся у стены девчонку. _________ Разговор двух неустановленных абонентов. Запись с коммутатора спецсектора военной полиции. — …господин подполковник. Извините, что тревожу, нештатная ситуация. Вы говорили в таких случаях всегда звонить вам. — А что случилось? Алекс, да, внимательно вас слушаю? — Господин куратор, я только что убил человека при входе на медицинскую комиссию. Инцидент произошел из-за немотивированного нападения на Анну Хаас и на её собаку. Собака нападавшим убита первой, я действовал в рамках самозащиты. — Так, дайте сообразить… Ладно, я вам всё, что думаю, потом выскажу… Вам известно, кем был убитый? Второй вопрос: какой помощи прямо сейчас хотите лично от меня? — Анна говорит: если вы оформите собаку, как служебную по министерству обороны, это автоматически решит все мои юридические проблемы здесь. — Но оформлять нужно задним числом, правильно понимаю? — Не дожидаясь ответа, человек на другом конце провода продолжает. — Электронный паспорт собаки мне где взять? Так, сейчас… комм возьму… — Прямо сейчас отправляю на ваш личный комм… Червяк ползёт, жду; отсюда связь плохая… Вот, прогрузилось! — Ну ничего себе… Вы как будто заранее год готовились, что этого пса у вас убивать будут… Извиняюсь, если Хаас нас сейчас тоже слушает. Когда вы на него успели полный пакет документов сделать?! — Это была любимая собака Анны. Они с ней одно время… — Говорящий из полицейского сектора осекается и что-то недоговаривает. — Господин подполковник, она вот прямо сейчас спрашивает: можете ли вы помочь? Если да, то через сколько времени? От этого просто зависит какая-то её позиция по приезде штатного дознавателя. — Передайте Анне, что с её стороны было очень любезно запастись документами, — сварливо говорит тот, кого называют подполковником. — Сейчас… Так, паспорт собаки внесён в вашу личную карточку, с первого числа сего месяца. Алекс, если делать быстро, я не смогу его оформить на Анну: её куратором я не являюсь, в отличие от вас. Доступа к редактированию её дела не имею. Зарегистрированная на вас собака годится для её позиции у дознавателя? — Да, спасибо огромное! Она говорит, что всё идеально! Она видит статус через систему! Собака тоже сотрудник Министерства! — Алекс, Вы не ответили… Кем был убитый? — Хаас говорит, какой-то клановый из Столицы, какие-то их старые дела. Вроде как они защищали в суде у нас в муниципалитете тех, кто с этими длинными за какую-то лицензию спорил. Он её увидел — и решил по мелочи оттопыриться.. — Слушайте, я спросонья не соображу. А каким образом вы не под арестом? Вас что, отпустили после всего по городу гулять?! — Нет, не отпустили. Доставили в специальный сектор военной полиции и заблокировали внутри этого сектора. — Уже боюсь дальше спрашивать… Что, прямо вместе с вашей подругой? Представляю, что её родитель потом заявит… — Да, вместе с ней. Она сказала, что она мой законный представитель по целому ряду дел против государства, дела в производстве. Государство не только в муниципалитете, а в том числе и по Федерации. И что если не прибудет какой-то хрен из Юстиции по несовершеннолетним, уполномоченный на какие-то действия именно в нашей ситуации, я не понял деталей… то она их всех сожжёт вместе со спорткомплексом, не отходя от кассы. До кого дотянется. Ещё концентратор им на себе показала; помните, я ей дарил? — М-да… а охрана где была? Там же очень неплохая охрана?! Как раз на такие случаи, когда одарённые берега теряют?! — Так я стоял рядом. Охрана ей ничего сделать не успела… — М-да… Стоп, Алекс. Ещё раз. Так а как вы из закрытого сектора, будучи задержанным, сейчас мне звоните?! — искренне недоумевает подполковник. — А тут какой-то капитан дежурный из военной полиции… я при задержании отказался говорить на Всеобщем. Потребовал переводчика с португальского, типа, других языков не понимаю. Вот этот капитан мне права на нашем языке зачитывал и первичный опрос делал по поводу происшедшего. А я ему сказал о Жойс и о её двести тринадцатой горнокопытной. Сказал, кто мы друг другу. Он мне после этого армейский комм оставил и сказал, что изымать не будет. Ещё собаку, сказали, никому не отдадут. В смысле, тело. А то вроде уже и гражданская полиция из Столичного муниципалитета приезжала, права качать. Глава 30 Что идущий нам навстречу дебил имеет достаточно недружественные намерения, лично я видел ещё с десяти метров, даже сквозь стеклянные двери. Против меня сработал стереотип: за все эти месяцы наших с Анной совместных похождений где бы то ни было, особенно в Корпусе, девять раз из десяти агрессия была направлена в мой адрес, а не в её. Вот я по инерции и ждал, планируя: сейчас Хаас проходит в двери; с собой заводит собаку и делает пару-тройку шагов по коридору. Через две секунды она вообще минует этого типа и его дядю, оставляя их за своей спиной. Я, соответственно, встречаюсь с ними в районе дверей. Если он начнёт быковать прямо сейчас, думал я, то вытаскиваю его на улицу, хоть и продергивая на себя за руку; и уже на улице разбираюсь. По обстоятельствам. Заодно, в плюс нам с Хаас идут независимые и незаангажированные свидетели, числом на сотни. Вышло с точностью до наоборот. Вначале здоровенный дебил сбил с ног Анну. А пока я дооткрывал двери, чтобы войти, он ещё и убил собаку. Откровенно говоря, лишнюю половину секунды я потерял, ожидая реакции охраны. Хорошо, что работает чип: в намерениях охраны явно засквозили симпатии к этому высокому козлу (видимо, потому, что он местный). А чего стоит любая полиция, если ты чужой, я отлично помню ещё по дому, был повод выучить урок в Квадрате… Естественно, первым делом я пробил странному типу по голове. Он предсказуемо повалился на пол, а его дядя (или кем там был тот родственник) собрался ответить мне чем-то достаточно серьёзным. Кажется, его искрой была энергия, как и у покойной Исфахани. Естественно, ожидать, пока он развернется, я не стал. Начать хотя бы с того, что возле стены ворочалась сбитая с ног Анна: у неё нет моих барьерных функций; и как бы она переносила тот же удар инфразвуком, экспериментировать не хотелось. Дядю пришлось бить уже всерьез, а не просто в голову: сложенной копьем рукой, пробивая мышцы пресса и вырывая наружу его рёбра плюс, частично, внутренности. Сердечное биение и дыхание старого мудака прекратились быстрее, чем за секунду: Алекс, пользуясь моментом, дал какой-то импульс ему в нервную систему. Я так понимаю, тормозя вообще все процессы под видом болевого шока. Сбитый с ног инициатор конфликта заворочался и получил от меня второй, футбольный, удар по голове — чтобы затихнуть уже на более продолжительное время. Охрана как раз только-только протёрла мозги и принялась лапать оружие, кстати, вполне боевое. Не инъекторы. Что это значило применительно к нашей ситуации, вариантов виделось немного: местные, которые напали на нас первыми, к тому моменту были уже нейтрализованы. На ногах оставался один я. Спрашивается, зачем им лезть за стволами? Если не в меня палить? Ну и охране пришлось по одному разу стукнуть в лоб; слава богу, их было всего двое. ___ Нас с Анной в секторе военной полиции даже не стали разводить по разным помещениям. Справедливости ради, Хаас там всех честно предупредила, удерживая навыпуск свой концентратор: уже имело место прямое и незавуалированное нападение на неё. Ничем не спровоцированное с её стороны. Любые действия, которые она теперь только сочтет недружественными, она вынуждена будет автоматически расценивать, как физическое нападение Федерации на Муниципалитет в её лице. А сам Муниципалитет, если что, находится под Меморандумом. Все в полиции здорово притихли и задумались; а она, вовсе не изображая истерики, продолжила орать: у неё, как у потомственного юриста, есть все основания расценивать происшедшее, как откровенное желание вывести из строя наследницу председательствующего у нас Клана. Что-то подобное, хотя и не настолько серьёзное, мы с ней на всякий случай обсуждали заранее. Я, в соответствие с нашими договорённостями, автоматически перестал понимать любые языки, кроме португальского, и потребовал говорящего на нём офицера. С пришедшим по моему требованию капитаном получилось договориться вообще полюбовно: выспросив у меня все детали о Жойс, он сказал, что разбираться с нами будут совсем другие инстанции. Запись происшествия возле стеклянной двери лично он уже видел, и на своём уровне к нам претензий не имеет. Другое дело, что и отпустить нас он тоже не может: как-никак, в наличии труп. Напоследок, оставляя нас с Анной одних на целом этаже, он проворчал, что я могу не притворяться. Поскольку по Хаас невооруженным взглядом видно, что она по-португальски не говорит, с такими-то белобрысыми волосами и бледной кожей. И что если я не хочу нарваться на неприятности, в виде обвинения в даче ложных показаний с более серьезными людьми, то мне лучше продумать, как я собираюсь общаться со своей секундантом дальше, если у нас с ней нет ни одного общего языка. После того, как все ушли, оставив в нашем распоряжении пустой этаж, Анна развила бурную деятельность и заставила меня позвонить Баку. Куратор, дай бог ему здоровья, быстро внёс убитого пса в армейский реестр, сделав его, таким образом, равным военнослужащему. Хаас, мгновенно увидевшая эти изменения в едином реестре, принялась тут же успокаивать меня: дескать более опасаться нечего, имело место нападение на военнослужащих. А чтобы её слова были услышаны и обработаны столичными как можно быстрее, она затребовала какую-то шишку из профильного парламентского комитета. Поскольку у нас, оказывается, действовал чуть ли не аналог дипломатического иммунитета на всей территории Федерации. Спасибо Меморандуму. Лично мне во всей этой сутолоке было жаль только собаку. Хотя, говоря цинично, в жизни случались потери и много серьёзнее. _________ Кафедра прикладной методики. — … что, у нас как обычно? Наш девиз — ни дня спокойно? — заведующий кафедрой, раскачиваясь в своем кресле вперед-назад, откровенно посмеивается. — Надеюсь, с Турнира нас ещё не снимают? — Вот будешь смеяться, но он на этот раз вообще нисколько не виноват, — сварливо отвечает полноватый мужчина со знаками различия подполковника. — Я уже затребовал от имени заявителя на Турнир подробности по инциденту. Они вообще, если что, тупо шли на медкомиссию. — Ну это же только наш кадр даже до медсектора спокойно дойти не может, — продолжает подначивать подчинённого начальник. — В этот раз началось из-за девочки, — спокойно качает головой подполковник. — Какие-то их старые клановые дела. Наш как раз в этом инциденте добросовестно ударил даже не вторым, а вообще третьим. — Как это может быть? — кажется, полковник по-настоящему заинтересовывается только сейчас. — Кто там два раза бил до этого тогда? И кого?