Почти в полном молчании мы добрались до моего дома. Я поставила «ладушку» на ее привычное место, и, нагруженные пакетами со всякой всячиной, мы с Маринкой поднялись на мой третий этаж. Я передала Маринке свой пакет, раскрыла сумочку и достала ключи. Я отперла дверь и сразу же почувствовала сильнейший запах газа. — Чем-то воняет, — тут же проинформировала меня Маринка. — Забыла горелки выключить, растяпа! — прикрикнула она на меня, вошла в прихожую и потянулась к выключателю на стене справа. Я еле успела оттолкнуть ее. Крикнув какую-то гадость, Маринка упала на пол. — С ума сошла, ненормальная! Маринка села на полу в прихожей и шмыгнула носом. — Блин, глаза жжет! — пожаловалась она. — Свет нельзя включать! — сказала я, чувствуя, что на меня нападает приступ кашля и тоже начинает щипать глаза. — Взорвемся все к чертовой матери! Выходи немедленно! Ничего больше громко не говоря, но продолжая ворчать, что все вокруг сошли с ума, Маринка выбралась в коридор. — А что же делать будем? — спросила она у меня. — Воняет же! — Что-что, — проворчала я. — Будем пытаться устранить безобразие правильными действиями. Я отошла от входной двери подальше, вынула из сумки носовой платочек, можно сказать почти чистый, то есть свежий, и приложила его к лицу. — Если не вернусь через пять минут… — начала я, но Маринка меня перебила: — Поняла. Орать! — Не орать, а спасать, — поправила я ее и добавила: — Ну можешь и поорать немножко. Если иначе не получается. Вздохнув несколько раз медленно и глубоко, я прошла в квартиру быстро и поспешно, ударилась при этом больно локтем об угол, но до кухни добралась почти сразу. Еще бы я заблудилась в своей квартире! Не дождетесь! Я быстро выключила горелки на плите. Включенными оказались все четыре. В эту секунду у меня просто не было времени соображать, что к чему и почему. Вторым делом, после выключения горелок, я распахнула окно в кухне и убежала из нее в комнату. Там уже, начав дышать этой гадостью, заполонившей всю атмосферу в квартире, — а куда же деваться, если дышать хочется и я как-то привыкла к этому делу, — я открыла двери на балкон. Первая дверь подалась легко, со второй, как и положено по закону подлости, вышла какая-то глупейшая заминка, но я с нею справилась. Я, дергая и ругаясь вполголоса и с дверью, и с газом, и с самой собою, распахнула-таки дверь и выскочила на балкон, отбрасывая платочек. Свежий воздух показался мне очень вкусным и совсем не холодным, хотя неполные полчаса назад я, выходя из очередного магазина, уже почувствовала, что зима на носу. Я наслаждалась спокойной возможностью дышать, но тут раздался голос Маринки. Она так и стояла перед входной дверью и с испугом поглядывала в раскрытую квартиру. — Гав! — крикнула я, выходя к ней. Все-таки никак не могу удержаться от милых дружеских шуточек, когда для этого есть возможность. — Ну и дура, — еще раз обиделась Маринка и отвернулась. Я с таким определением категорически не согласилась, но промолчала. Квартира полностью проветрилась уже через пятнадцать минут — сквозняк сделал свое дело, — и мы вошли в нее и внесли свои пакеты. Теперь уже свет потянулась включать я. Маринка это делать отказалась наотрез. И когда я нажимала на выключатель, эта зараза еще зажмурилась и зажала уши руками, словно мне самой не было страшно. Засыпали мы с трудом. Мне все время мерещилось, что пахнет газом, и я несколько раз вставала и ходила в кухню проверять горелки. Возвращалась я тихо, но Маринка, постоянно приоткрывая глаза, шепотом спрашивала у меня: — Все нормально? Я отвечала, что да, и снова ложилась. Когда же я наконец на самом деле заснула, то мне начали сниться всякие взрывы, и пожары, и погони, но газом во сне почему-то не пахло. Странно, правда? Одним словом, ночка прошла весело, содержательно и я ни фига не выспалась. Проснулись мы обе тяжело и печально. Настроение было гадкое, голова чугунная. Во рту такое ощущение, словно туда ночью кто-то забрался и сдох. Короче говоря, утречко выдалось на редкость удачное и радостное. — Нам сегодня обязательно тащиться на работу? — жалобно проныла Маринка без всякой, разумеется, надежды на положительный ответ. — Не-а, — пробормотала я и поволоклась в ванную, но, если честно, на работу идти и самой не хотелось. Но не могла же я в этом признаться! Мы с Маринкой тускло позавтракали, хотя Маринка всячески и отказывалась от этого дела, но я настояла, высказав ей малонаучные соображения о природе природного газа и об подтравленном им организме. У меня получалось, что если не съесть по бутербродику, то точно будет полная хана, а так — может, и обойдется. Чушь, конечно, но сработало. Маринка села со мною за стол, и для меня завтрак прошел не в скучной атмосфере, а почти в дружеской и почти в полном согласии. Приблизительно такими словами нам говорят иногда по телеку, когда в наше Отечество кто-то приезжает из-за рубежа. На работу мы приехали за пять минут до девяти. Даже сама не знаю, как это у нас получилось. Наверное, сказалось плохое настроение с утра, поэтому мы и добрались до работы вовремя и без опозданий. Очень гордая тем, что я не опоздала, я поморщилась на новую редакционную дверь, потому что она мне напомнила о вчерашних безобразных событиях, и вошла в комнату редакции. Тут я застала неожиданную сцену. Ромка, стоя посередине редакции, показывал в лицах Сергею Ивановичу, что произошло вчера. Ромка очень старался. Так как он был один, а «лиц», которых он изображал, было много, то в его исполнении получалось много шуму, много топота, много движений, но, надо признаться, было малопонятно. Сергей Иванович сидел на своем месте, выглядел он как-то не очень обычно и привычно. Я бы даже сказала, что в его облике было что-то озадачивающее. Я вспомнила, что не мне одной довелось вчера встретиться с настоящим маньяком, поэтому поздоровалась и сразу же направилась к Кряжимскому. — Что-то я не пойму… — задумчиво проговорила я, и в это время Сергей Иванович повернулся ко мне. Теперь я поняла. До этого он сидел ко мне боком, и я видела только левую сторону его лица. Увидев его в анфас, я просто охнула. Маринка, идущая за мною следом и выглядывающая у меня из-за плеча, так та вообще затараторила: — Что же с вами такое произошло, Сергей Иванович, да что же такое делается, да что же… — ну и все прочее в том же духе. Дословно и перечислять неинтересно. А Сергей Иванович, как я уже сказала, выглядел, мягко говоря, непривычно. Во-первых, его металлические очки с круглыми стеклами были сломаны и теперь сидели у него на носу как-то боком. Левое стекло на очках было треснуто. Под левым глазом синел большой вздутый синяк. Сергей Иванович, стесняясь своего вида, непривычно непрезентабельного, полуотвернулся, чтобы не так явно были заметны изъяны в его внешнем виде, и пробормотал: — Я же вам по телефону рассказывал, Ольга Юрьевна, что со мною вчера произошла небольшая история, — Сергей Иванович потер кончик носа, — ну, в общем, и вот… Последствия ее, так сказать. — Ни фига себе последствия, — протянула Маринка, — синяк большой, а история, получается, небольшая! — Да, — согласилась я, — без чашки кофе и сигареты тут не разберешься. Как вы наверняка уже знаете, Сергей Иванович, тут с нами со всеми вчера произошли небольшие истории с какими-то последствиями. Давайте-ка устроим внеплановое совещание и… — И там видно будет! — крикнула Маринка, уже отошедшая к своему столу и включающая свою знаменитую кофеварку. — Хорошее предложение, — согласился Сергей Иванович, — если руководство предлагает, то грех отказаться. — Ну еще бы! — снова подала голос Маринка, не терпевшая, когда последнее слово остается не за ней. Мы, как всегда, устроились в моем кабинете за кофейным столиком. Ромка, как самый младший член коллектива, да еще к тому же и курьер — по штатному расписанию, — сбегал за печеньем и конфетами. Он так спешил не опоздать к началу разговора, что примчался весь запыхавшийся и красный, почти как майор Здоренко. — Еще не начали? — спросил он, вбегая ко мне в кабинет. — Уже закончили, — охладила его Маринка. — Показывай, что принес, а там мы посмотрим, что с тобою делать. — В смысле? — не понял Ромка. — Садись, — сказала я, — Марина просто наводит порядок. Ромка робко сел на краешек своей табуретки и внимательно вытаращился на Сергея Ивановича, впрочем, не он один. Сергей Иванович, сознавая себя центром внимания, все равно не спешил с рассказом о своих вчерашних злоключениях. Он попивал кофе, потирал лоб и, казалось, о чем-то крепко задумался. Первой, как и следовало ожидать, не выдержала Маринка. — Сергей Иванович! — требовательно позвала она. — Народ собрался, а вы что-то обещали! Не тяните, а то вас подушками закидают! — Подушками? — переспросил Сергей Иванович. — Хорошо, что хоть чем-то мягким, но, понимаете, Мариночка, я сам не могу понять, что же произошло. Наверное, на меня напал маньяк. Иного объяснения не нахожу. Но, знаете, будучи журналистом со стажем, я прекрасно понимаю, как это пошло и ненатурально звучит: напал маньяк! — Звучит двусмысленно, скажем прямо, — не постеснялась заявить Маринка. Ромка хмыкнул прямо в свою чашку и расплескал кофе на столик. — Так бы и дала тебе подзатыльник! — посулила Маринка. — Пошел и взял тряпку! Ромка помурзился и вышел, оставив дверь открытой. Почти сразу же он вернулся с тряпкой и с полуоткрытым от ожидания сенсаций ртом.