– Вы странный человек, товарищ Сидоров, – усмехнулся Агасфер. – То подозреваете меня в закадычной дружбе с большевиками, то в связях с местными бандитами. Ну откуда мне знать – кто и зачем угнал в Чите паровоз? – Напрасно смеетесь, Берг! А вдруг кто-то пронюхал про наше золото под щебнем? Чекисты в Чите отобрали у нашей команды все оружие – мы даже не сможем оказать им сопротивление, черт побери! А как ваши пулеметы? Может, вы уступите парочку? Все-таки мои люди военные, профессионалы. Берг, мы же партнеры! – Никаких пулеметов я вам не дам, товарищ Сидоров, – решительно заявил Берг. – Оружие мы, конечно, приготовим, но… Откровенно говоря, я не верю, что целью сбежавших из Читы бандитов является наше золото. Скорее всего, это какие-то горемыки, вырвавшиеся из большевистских застенков и спешащие укрыться в Китае. Далеко от нас этот паровоз? – Понятия не имею, – раздраженно выругался Мржавецкий. – Депеша адресована всем начальникам станций от Оловянной до Забайкальска. – Так сходите еще раз в правление! Пусть начальник свяжется со станцией Оловянная, узнает, проследовал ли там «беглый» паровоз? – Проследовал, – доложил через полчаса Мржавецкий. – Его попытались остановить, навалили на рельсы старых шпал – но паровоз с ходу расшвырял «баррикаду» и, не останавливаясь, промчался дальше. Начальник говорил, что будет здесь максимум через пару часов. А нас сейчас отправят дальше – железнодорожники будут строить еще одну баррикаду. Может, все-таки поделитесь пулеметиком, Берг? Я бы хорошо заплатил! – И думать забудьте! Выпроводив Мржавецкого, Берг подсел к Масао и еще раз попытался уточнить подробности его сеанса радиосвязи с Токио. Японец подтвердил, что перехват золота будет осуществлен на китайской территории, после пересечения границы. – Стало быть, вы уверены, что мчащийся за нами паровоз послан не японским штабом? – Абсолютно, господин Берг… Агасфер повернулся к Безухому: – Ху, переберись с Евстратием на последнюю платформу и разверни телегу поперек ее. Приготовьте пулеметы и как следует замаскируйтесь. Я возьму бинокль и буду отслеживать приближение паровоза с крыши теплушки. Огонь ни в коем случае не открывать – до моей команды! Ху, ты меня услышал? До моей команды! Кивнув, Безухий и Медников спрыгнули на землю и направились к последней платформе. Берг захватил винтовку и побольше патронов, вскарабкался на крышу и улегся там лицом к хвосту поезда. Вскоре окутанный паром локомотив издал натужный сигнал и поволок эшелон в сторону Борзи. На платформе станции тем временем воцарилась суета: туда-сюда бегали несколько красноармейцев с винтовками, железнодорожники волокли старые шпалы для устройства баррикады. Осматривая горизонт, Берг в который уж раз принялся размышлять над предстоящим отъемом золота у Мржавецкого и компании, и с досадой признался самому себе, что напрасно упустил инициативу в переговорах с японским штабом операции. То, что в самое ближайшее время бандиты вкупе с американцами лишатся золота, вызовет у них вполне предсказуемую реакцию. Берг понятия не имел о задумках Осамы-старшего. А что, если тот, отняв золото, умоет руки и оставит Берга с товарищами один на один с отъявленными бандитами? В поисках виновных в крахе их надежд бандиты вполне могут отыграться на членах экспедиции… Примерно через час невеселых размышлений Берг углядел на горизонте – там, где уходящие рельсы сливались – темное облачко. Поднеся к глазам бинокль, он определил, что это дымок догоняющего эшелон паровоза. К этому времени и локомотив, впряженный в состав Агасфера, начал притормаживать – видимо, подошло время очередной заправки котла водой. Берг передернул затвор винтовки, пронзительно свистнул, махнул рукой высунувшемуся из укрытия Безухому. Тот кивнул и снова исчез за бортом телеги. Приближающийся к хвосту сцепки паровоз резко сбавил ход, с шипением сбросил по обе стороны насыпи струи пара. Берг не отрывал глаз от бинокля, пытаясь рассмотреть лицо высунувшегося из кабины приближающегося локомотива машиниста. Лицо было чумазым от копоти, с нахлобученной форменной фуражкой. Выпустив еще две струи пара, «беглый» паровоз стал окончательно, не доехав до буферов экспедиционной платформы два десятка шагов. Берг взялся за винтовку и поймал в перекрестье прицела правую дверь кабины машиниста, откуда должны были посыпаться нападавшие. Однако вместо них со ступеней спустилась женская фигура. Кто-то из кабины подал фигуре небольшую дорожную корзинку. Вытирая испачканное лицо, фигура направилась вперед. Отложив винтовку, Берг снова ухватился за бинокль и тут же с возгласом удивления стал подниматься на ноги. Уж кого-кого он ожидал тут увидеть – только не Марию Ханжикову… Балансируя руками на осыпающейся насыпи, с чуть смущенной улыбкой на перепачканном лице, она приближалась к Бергу. А тот и сам не помнил, как спустился с крыши теплушки по скользким скобам… Берг растерянно оглянулся, словно проверяя – видит ли кто-нибудь, кроме него, столь чудесное появление на рельсах Харбинской железной дороги грациозной и одновременно клоунски перепачканной женщины? – Бог мой, Мария Родионовна, это в самом деле вы? Здесь? – выронив винтовку, Берг провел по лицу рукой. – Поразительно… Но как? Каким образом? На угнанном паровозе… Что случилось, Мария Родионовна? Ханжикова подошла к Бергу вплотную, заглянула ему в глаза – отчего железнодорожная фуражка с ее головы тут же свалилась на щебень и скатилась в канаву. Улыбаясь, она покачала головой: – Не так! Чуть-чуть не случилось… – Н-не понимаю! – потряс головой Берг. – Je vous presque perdu pour toujours, Michel[56], – с блаженной улыбкой произнесла Мария Родионовна и уткнулась лицом в его грудь. – Не потеряла… Вы хотите сказать, что… – Не сказать – спросить, Михаил Карлович, – Ханжикова чуть отодвинулась от Берга и с усилием взяла себя в руки. – Я хочу спросить, могу ли я умыться где-нибудь? И могу ли рассчитывать на то, что вы поможете мне добраться хотя бы до Харбина? – Умыться? Да-да, конечно! Пойдемте в теплушку, Мария… Мария Родионовна! До Харбина, вы говорите? Разумеется, – Берг, все еще не придя в себя от неожиданной встречи, оглянулся на пыхтящий паровоз. – А как же?.. – Да-да, я чуть не забыла! Обернувшись, Ханжикова помахала рукой в сторону локомотива. Тут же вихрастая голова в окне машиниста исчезла, паровоз сипло рявкнул и покатил назад, в сторону станции. – Надеюсь, мальчишка-кочегар не разобьет машину, – вздохнула она. – Впрочем, парнишка смышленый! – Мальчишка? – переспросил Берг. – Вы хотите сказать, что мальчишка управлял паровозом все три сотни верст от Читы до Борзи?! – На самом деле локомотивом управляла я, Михаил Карлович, – поправила она. – Я ведь дочь лучшего машиниста Иркутской железной дороги все-таки… Как можно было посрамить отца? Но умоляю, Михаил Карлович: можно мне сначала привести себя в порядок? А потом я обещаю все-все вам рассказать! * * * Поезд неуклонно приближался к станции Забайкалье, где вагоны с помощью мощных домкратов переставляли с русской колеи на более узкую, китайскую. Агасфер полагал, что более удобного места для проведения операции по изъятию золота нет. Тем более что на станции, несмотря на ее русскую принадлежность, давно хозяйничали китайские войска диктатора Чжан Цзолиня. Ну а Япония, как известно, поддерживала с диктатором самые тесные связи. Однако эти предположения не оправдались. Потратив на перестановку вагонов на китайские тележки почти три часа, проворные китайские рабочие исчезли, а единственный представитель военных, усатый китайский полковник, зевнул и брякнул колоколом, давая сигнал к отправлению состава. Агасфер вопросительно поглядел на Масао, но тот сделал успокаивающий жест, шепнул: – Операция будет проводиться на маньчжурской территории – чтобы избежать протеста большевиков и их вполне ожидаемого требования вернуть золото… Наконец поезд, так и не разогнавшись, снова начал притормаживать и встал. Недоумевающие пассажиры первых двух вагонов повысовывались в окна, чтобы узнать причину неожиданной остановки. То, что они увидели, в восторг их явно не привело: состав остановился между двумя длинными шеренгами китайских солдат. Чуть подальше стояло несколько грузовиков с пулеметными гнездами в кузовах. А за ними выстроилась целая колонна крытых грузовиков. Только тут Агасфер снова хватился Рейнварта: никто не видел, когда и куда он исчез. Но события развивались так быстро, что на поиски «зайца» времени не было. Безухий и Линь быстро перебрались на платформы с телегами и тарантасами – солдаты не обратили на них никакого внимания. Несколько офицеров приблизились к классным вагонам и недвусмысленными жестами приказали всем пассажирам выйти. Первыми, громогласно возмущаясь и напоминая о союзничестве, на насыпь выпрыгнули американцы. Вслед за ними посыпалась «гоп-компания» во главе с Мржавецким. – Китайское военное командование получило сведения, что этот поезд перевозит контрабандный груз! – на чистом русском языке заявил один из китайских командиров. – Поэтому все вагоны, включая грузовые, будут досмотрены! Он махнул рукой, и несколько солдат принялись выбрасывать в окна чемоданы, саквояжи, корзинки и какие-то узлы. В этот момент зоркий Линь наконец-то увидел Рейнварта, и, окликнув Берга, показал ему на крышу второго классного вагона. Рейнварт лежал между «грибками» вентиляционных труб с ружьем, нацеленным в толпу, и, видимо, пока не был замечен китайцами и японцами. Агасфер понял, что тот добрался наконец до своей цели и остановить его уже не получится. – Ну, что, убедились, господин офицер? – выступил вперед Мржавецкий. – Только личные вещи и ничего запрещенного! Можете открыть наш багаж и убедиться лично! – Мне нет нужды рыться в грязном русском белье, – процедил тот и дал солдатам новую команду. Взвод солдат, отставив ружья, ринулся к вагонам-хопперам и принялся разбираться с механизмом их опрокидывания. – Вы не имеете права досматривать грузовые вагоны, господа! – опомнились американцы, пытаясь помешать солдатам. – Там только щебень! Строительный материал, отправленный большевиками в полосу отчуждения Харбина, для производства железнодорожных работ! Если вы намерены высыпать щебень – кто будет грузить его обратно? У вас будут международные осложнения с Россией и Америкой, господа! Доллмана и Винта без особых церемоний отпихнули в сторону и взяли на прицел. Тем временем солдаты начали вертеть «штурвалы» хопперов. Кузова дрогнули и начали клониться вбок. Цепенюк отчаянно, по-бабьи завизжал и прорвался к вагонам, начал хватать солдат за руки, пытаясь предотвратить опрокидывание вагона. Его отпихнули прикладами и уложили на землю. В этот момент грянул выстрел с крыши, и один из соратников Мржавецкого упал с окровавленным лицом. Китайские солдаты тут же всполошились. По крыше вагона хлестнули длинные пулеметные очереди, под которыми Рейнварт вздрогнул и замер. Только его мертвое тело вздрагивало под ударами пуль. Агасфер и все остальные, кроме Безухого, отвернулись. Медников крестился. Надя обхватила Андрея за шею и спрятала лицо у него на груди. Убедившись, что на крыше больше никого нет, солдаты снова взялись за «штурвалы». Полукруглые снизу коробки грузовых емкостей кренились все больше и больше, из них начал высыпаться щебень – сначала отдельными струйками, потом он хлынул потоком. И тут же за землю посыпались ящики – часть их была упакована в мешки. Те, что были без упаковки, раскалывались от удара, и из них на землю хлынули струи золотых и серебряных монет, тусклых слитков. Мржавецкий, схватившись за волосы, привстал, окинул картину разорения безумными глазами и снова упал на землю, суча ногами и дико подвывая. Японские офицеры довольно улыбались. Они велели оцепить драгоценный груз. По их знаку колонна грузовиков пришла в движение и приблизилась к железнодорожному полотну. – Берг! Сволочь безрукая! Это ты выдал проклятым узкоглазым нашу тайну, – перекрикивая перекличку солдат и команды офицеров, закричал Мржавецкий. – Тебе не жить, Берг! Погоди, я тебя и под землей сыщу! Между тем деловитая суета на грудах щебня продолжалась. Солдаты вытаскивали целые ящики и несли их в грузовики. Другая группа солдат собирала рассыпавшиеся монеты и слитки и укладывала их на брезент. Несколько офицеров достали фотоаппараты и принялись щелкать затворами. Японцы позировали фотографам, стоя по колено в монетах или со слитками в руках. Цепенюка, Мржавецкого и прочих из его команды связали и усадили в один из грузовиков. Туда же солдаты закинули два мертвых тела – Рейнварта, которого бесцеремонно спихнули с крыши вагона, и убитого им человека. Вот тут-то и появился Осама-старший. Подойдя к теплушкам, он церемонно поклонился Агасферу, сделал ему приглашающий жест. Тот спрыгнул на насыпь, пожал протянутую руку. – Здравствуйте, Берг! Вы проделали отличную работу. От имени командования Императорской армии Японии я выражаю вам искреннюю благодарность. А от себя лично благодарю и за сына, – он кивнул куда-то за спину Агасфера. Услыхав шорох, тот обернулся и увидел Масао, спрыгнувшего из вагона с дорожным мешком в руках. Отец и сын поздоровались, обменялись церемонными поклонами и молча смотрели друг на друга. Наконец Осама-старший громко воскликнул: – Поздравляю с благополучным возвращением и выполнением задания, майор Осама Масао! – Благодарю, господин генерал! – Берг, мы увидимся с вами позднее, – повернулся генерал к Агасферу. – Ваш поезд сейчас двинется дальше. В Харбине вас встретят, помогут разгрузить имущество. Особняк для вашей команды приготовлен. Он в тихой части города, там вас никто не побеспокоит, так что отдыхайте. – А что с американцами? Они наверняка поднимут шум, заявят дипломатический протест, – Агасфер кивнул на длинный серый легковой автомобиль, куда усаживали коммерсантов. – Что у вас за привычка, Берг, интересоваться чужими проблемами? – улыбнулся генерал. – Насколько я понимаю, они вступили в обладание частью золотого запаса Российской империи, незаконно присвоенной белыми бандитами. Которые к тому же расправились с большим количеством свидетелей. На их руках – кровь сорока человек. Уверяю: скандал американцам ни к чему! А будут ерепениться – пригрозим передать их большевикам. Уверяю вас, они сразу замолчат! – А что, если они тоже вообразят, что я и мои друзья имеем отношение к их потерям? Я далеко не трус, вы знаете, Осама-сан. Но мне все же не хотелось бы до конца дней жить под охраной и вздрагивать от каждого шороха! У меня есть сын, наконец. А раздосадованным потерей огромного богатства американцам вполне может прийти в голову идея нанять десяток бандитов и рассчитаться за доставленное им унижение и финансовые потери… – Я повторю еще раз: не беспокойтесь, Берг! Мы примем все меры, чтобы как можно быстрее отправить их в Дайрен, посадить на первый пароход и отправить подальше отсюда. В что касается бандитов… Наш старый друг Чжан Цзолинь не любит белых бандитов. Для каждого из них найдется местечко в Хайларской тюрьме. – Тогда у меня остается последний вопрос, Осама-сан. Некоторая часть этого золота передана мне вполне добровольно и на определенных условиях. Жители одного из полустанков Прибайкалья указали место хранения украденного золота с условием, что мизерная часть денег будет потрачена на возведение часовни. Я дал слово офицера и состоял в тот момент на службе его императорского величества. И полагаю, что две сотых или даже две тысячных стоимости переданного золота не разорят великую Японию. Можете считать эту мелочь моим гонораром, Осама-сан. Гонораром, который вы сами мне в свое время предлагали. – Безусловно, безусловно, Берг! – заторопился Осама. – Но не сию же минуту! Вам, полагаю, нужно занять место в поезде – сейчас он уже поедет. Мы увидимся с вами на днях и подробно обо всем поговорим. Всего доброго, Агасфер! Пошли, Масао. Нас ждет автомобиль, любезно предоставленный генералом Озавой!