– Ну, хорошо… Что я должен сделать, Софья… Софочка? Еще четверть часа – и были обговорены детали предстоящей встречи. Студент оказался талантливым учеником. Вернувшись в резиденцию губернатора, он сумел убедить Капитолину Евсеевну в том, что ее супруг, отказавшись от приглашения командора Нордрума, поступил невежливо, бестактно. И что эту ошибку следует исправить, пригласив норвежского коммерсанта на неофициальный домашний ужин. Капитолина Евсеевна согласилась с милым молодым человеком и решительными шагами проследовала на служебную половину, к супругу. Буквально через пять минут Студента вызвали к губернатору. Ему было поручено найти командора Нордструма и пригласить его на ужин. Студенту для этого давались все полномочия, а также губернаторская тройка и даже его паровой катер – чтобы добраться до стоявшего на рейде китобоя. Губернатор лично телефонировал на пристань, чтобы на катере развели пары и подготовили к выходу. Тем временем готовилась к визиту и Сонька. По светлому времени добираться до пристани в шикарном платье и шляпке, даже и с густой вуалью, было бы безумием: первый же зевака опознал бы непривычно, по-господски одетую аферистку. А через полчаса об этом знал бы весь поселок. Сонька предусмотрела и это: на казенную конюшню, где всегда были готовы экипажи господ чиновников, мало времени спустя заявился Сема Блоха. Конюхи из числа деревенских арестантов очень дорожили своими местами, но отказывать каторжанской «головке» было нельзя: в этом случае речь шла уже не о месте, а о собственной голове. Да и просила «головка», собственно, пустяк: часы службы чиновников на сегодня были закончены, а самих конюхов никто не контролировал. И уже через несколько минут сытый конь вынес коляску с поднятым верхом на улицы Александровского поста. На полу экипажа, прикрытый на всякий случай попоной, задыхался от пыли Сема Блоха. Кучеру было велено ехать на Рельсовую улицу, к дому, где жила Шурка-Гренадерша. ⁂ Когда вахтенный матрос доложил командиру китобоя «Северное сияние» о приближении катера под личным флагом генерал-губернатора острова, тот со скрежетом поскреб недельную щетину и пошел будить командора Акселя Нордрума, который после неудачного визита к губернатору нашел некоторое забвение в бутылке ямайского рома. – Губернаторский катер? Что за чертовщина? Нордрум велел вылить ему на голову пару ведер воды из ледника, спустить парадный трап и надел свежую сорочку. К великому разочарованию командора, посетителем оказался не губернатор, а всего лишь его помощник и переводчик. Краснея и путаясь, тот объявил командору, что его желает видеть… супруга губернатора, мадам Ляпунова. И что у нее к командору есть очень важное дело. Важное и секретное настолько, что она, пренебрегая приличиями, позволила себе приехать на пристань и ожидает господина командора на берегу, в экипаже. Командор уже неоднократно имел дело с русскими, и их причуды давно перестали его удивлять. Запомнил он и молодого помощника губернатора. Не подозревая ничего худого, он согласился немедленно встретиться с госпожой Ляпуновой. Когда катер, запыхтев, направился к берегу, помощник, спохватившись, поинтересовался: говорит ли господин командор по-немецки? Ибо госпожа Ляпунова не владеет, к сожалению, английским языком. – Нет проблем! – широко улыбнулся командор. И через несколько минут он уже прикладывался к ручке госпожи губернаторши, которая ожидала его в экипаже с поднятым верхом. Разговор шел тет-а-тет, помощник скромно остался на улице и даже отошел подальше. Собственно, говорила в основном мадам Ляпунова, а командору оставалось лишь успокаивать взволнованную женщину и галантно предлагать ей платок, когда она принималась плакать. Суть ее откровений была такова: госпожа Ляпунова – глубоко несчастный человек, а ее супруг – грубый деспот, старающийся при каждом удобном случае унизить ее, довести до слез. Единственный выход она видит в разводе, либо бегстве от мужа. Однако он со свойственной ему предусмотрительностью и коварством, обманом, хитростью и угрозами заставил ее подписать исправленный брачный контракт, в случае развода, оставит женщину без средств к существованию. В Санкт-Петербурге у нее есть замужняя сестра, которая готова ее принять, но до Северной столицы надо еще добраться. Она просит понять ее правильно: ее откровенность ни в коем случае нельзя расценивать как обращение к незнакомому человеку за финансовой помощью! Нет, ни в коем случае! Ей нужен только совет опытного, много повидавшего на свете человека. Может ли она рассчитывать на это? Насторожившийся было командор начал успокаиваться: эта русская генеральша, кажется, не собирается клянчить у него денег и предлагать себя в качестве оплаты! – Совет? Сколько пожелаете! Хотя давать советы женщинам – очень рискованное и ответственное дело. Но я готов рискнуть, мадам Ляпунова. Слушаю вас. – Несколько лет назад моя сестра с мужем навестили меня на Сахалине. Тогда мои отношения с супругом были не столь ужасны, но трещинка в отношениях уже наметилась. Во всяком случае, он очень любезно принял моих родственников и предоставил им возможность осмотреть интересные места нашего острова. И мы в числе прочего побывали в Тымовской долине, это примерно верст сорок отсюда. Там есть большое село, но это совершенно неважно! Дело в том, что мой зять – крупный ученый, имеет прииски в Сибири. И вот, попав в долину реки Тымь с ее притоками, он сразу предположил, что там имеется золоторудное месторождение. Не слишком богатое, как он сразу заявил – во всяком случае, с сибирскими не сравнить. Речь шла о россыпном месторождении с ресурсами – я правильно называю это слово? – около 75 пудов. Об этом тогда никто не знал, никаких исследований в том округе не проводилось. Зять – вот истинное благородство! – посоветовал мне тогда купить весь этот участок. – И что же? – подался вперед командор. – У меня не было собственных денег, но я уговорила своего супруга подарить мне какой-нибудь участок земли. И, представьте себе, он выкупил у казны указанный мной – якобы случайно – участок и оформил его на мое имя. Подарил – и забыл! И теперь получается, что, если мой зять не ошибся, у меня есть собственное маленькое месторождение золота! – Простите, мадам, но я все еще не понимаю, что вы хотите от меня? – О-о, совсем немногого. Вы коммерсант, и если сами не разбираетесь в таких вещах, то у вас наверняка есть друзья, которые понимают… Я хочу доверить вам мою тайну, господин Нордрум! Возьмите эту карту, пожалуйста, и покажите ее знающим людям. Когда-нибудь перешлете мне ее обратно, с вашими рекомендациями. Хорошо? Госпожа Ляпунова вынула из сумочки сложенную карту и вручила ее командору. – Ну, если вы доверяете мне… Извольте! – Спасибо вам, дорогой господин Нордрум! И – услуга за услугу: я знаю, зачем вы посещали моего мужа. Скажу вам по секрету: он никогда не согласится на ваше предложение об аренде прибрежного участка для китовой базы. Даже если Приморский генерал-губернатор и не станет возражать! У моего супруга есть интерес в другой китобойной компании – вы понимаете? – Кажется, понимаю, – задумчиво покивал командор. – Спасибо за информацию, мадам. Кстати, вы не разрешите бросить взгляд на эту карту? – Пожалуйста, смотрите! Только, прошу, побыстрее, у меня очень мало времени! Супруг может в любую минуту хватиться меня! Да и зачем, собственно? Я же передала ее вам, смотрите ее на своем корабле сколько вам будет угодно! Но Аксель Нордрум уже развернул карту и бросил на нее беглый взгляд. Добрую половину жизни Нордструм занимался китовым промыслом, но кое-что понимал и в картографии. И, судя по специальным пометкам на карте, она была настоящей. – Не смею вас более задерживать, мадам! – приложился он к ручке собеседницы. – Только один вопрос: ремонт моего корабля займет несколько суток. За это время я мог бы лично съездить на это место – как его – ах да, река Тымь! Как вы полагаете, мадам, ваш супруг разрешит мне небольшую экскурсию по острову? – Думаю, что разрешит. Разрешит, даст лошадей и провожатых. Кстати, попросите, чтобы он разрешил поехать с вами своему помощнику, Дмитрию – в качестве переводчика. – Хорошая мысль, мадам! И если вы ему доверяете, то свое мнение по вашему вопросу я передам через него. – Хорошо! Ну а теперь мне надо идти, господин Нордструм. Надеюсь, что до вашего отбытия мы еще встретимся. Командор еще раз приложился к ручке «мадам Ляпуновой» и выпрыгнул из коляски. Через несколько минут губернаторский катер уносил норвежца обратно к его кораблю, а коляска с Сонькой Золотой Ручкой мчалась к Рельсовой улице. Доставив командора на борт «Северного сияния», Студент велел капитану катера возвращаться к ожидающей его губернаторской тройке. И час спустя докладывал генерал-губернатору Ляпунову, что норвежец отказался от приглашения на ужин… ⁂ Тем временем командор китобойной флотилии Аксель Нордструм в своей каюте, прихлебывая ром, внимательно изучал попавшую ему в руки карту. Изучив, он рявкнул через открытый иллюминатор: – Старшего штурмана корабля ко мне! – Запри дверь, Гуннар! – велел он явившемуся на зов старшему штурману. – Слушай, мне говорили, что когда-то ты промышлял золотишко на Юконе, в Америке. Это верно? – Так точно, чиф! – Тогда садись поближе, налей себе стаканчик и скажи, что ты думаешь об этой карте! Гуннар выпил стаканчик, взялся за карту и минут десять внимательно изучал ее. – Ну, что скажешь, Гуннар? – Я не учился в университетах, чиф, – осторожно начал Гуннар. – Но очень похоже, что на этой карте показано место, где золото валяется прямо под ногами! Но где это место? Привязки к местности нет, чиф! – Привязка у меня вот здесь! – самодовольно постучал себя по виску командор. – И завтра или послезавтра я увижу это место своими глазами. И еще, Гуннар: я хочу взять в это маленькое путешествие тебя. Скажи-ка, если ты увидишь богатую золотом местность в ее натуральном виде, ты сможешь с помощью этой карты[71] определить это? – Если мне будет позволено сделать две-три пробные промывки – да! – Вот насчет промывок не знаю, Гуннар! Мы едем не одни, и на это могут обратить внимание! А в этом деле главное, настолько я понимаю, конфиденциальность! Глава восьмая (июль 1903 г., о. Сахалин) Начальник Александровского окружного полицейского управления Выставкин известие о новом чиновнике для особых поручений, который должен поселиться прямо у него под боком, воспринял без особого энтузиазма. Но с генералом не поспоришь, и Агасфера он встретил на крыльце с широкой улыбкой. Позвенел ключами: – Господин фон Берг? Имею честь представиться, – произнес он и тут же перешел к делу: – Имеется три свободных кабинета, выбирайте любой! Приезжий был явно не из привередливых. Он выбрал первый же открытый для него кабинет, лишь поинтересовавшись, где можно увидеть Федора Федоровича фон Бунге. – Почти напротив-с! – просиял начальник. – Вы, конечно, уже познакомились? Ну, вы пока с Федор Федорычем почеломкайтесь, а я распоряжусь ваш кабинет в порядок привести! Команда арестантов с тряпками и ведрами, стоявшая у крыльца по-солдатски, по знаку Выставкина бросилась приводить кабинет в порядок, а Агасфер, постучавшись, зашел к фон Бунге. Через полтора часа, обремененный папками и бюварами, Агасфер открыл свой кабинет, сгрузил бумаги на стол и принялся сортировать их. Дело Соньки Золотой Ручки, заведенное фон Бунге, как выяснилось, с самого начала пребывания знаменитой аферистки на острове, он положил прямо перед собой. Можно было начинать работать! ⁂ Управление Александровского окружного полицейского управления занимало весь первый этаж единственного в посту двухэтажного здания наискосок от резиденции Ляпунова. На втором этаже размещались несколько канцелярий, центральная телефонная станция, общественная библиотека и почему-то два подготовительных класса школы для детей чиновников – тех, кто по каким-то причинам не мог учиться в гимназиях Центральной России. Идею же поселиться при окружном полицейском управлении подал Агасферу неофициальный и пока не утвержденный петербургским высоким начальством вице-губернатор фон Бунге. Федор Федорович, пока его вопрос решался в далекой столице, предпочитал именоваться помощником генерал-губернатора. Фон Бунге заведовал на Сахалине делами гражданской администрации. Его должность была новой и образовалась благодаря хлопотам Ляпунова. Приняв под свое начало Сахалин, Ляпунов был немало шокирован тем обстоятельством, что ему, генерал-лейтенанту, приходится решать множество вопросов, к военному делу никакого отношения не имеющих. Более того, решение этих вопросов отнимало у военного губернатора практически все время, не оставляя никакого просвета для занятий привычными армейскими делами.