По широкому коридору мы вместе идем к лифтам. Что я ему скажу? Мой мозг сковывает ужасное предчувствие. О чем мы будем говорить? Какие у нас могут быть общие темы для разговора? Мягкий теплый голос отрывает меня от размышлений: – А вы давно знаете Кэтрин Кавана? О, легкий вопрос для начала. – С первого курса. Она моя близкая подруга. – Хм, – произносит Грей неопределенно. Что у него на уме? Он нажимает кнопку вызова лифта, и почти сразу же раздается звонок. Двери открываются, и мы видим парочку, застывшую в страстном объятии. От неожиданности они отскакивают друг от друга и виновато отводят глаза. Мы с Греем заходим в лифт. Я стараюсь сохранить невозмутимое выражение лица, поэтому смотрю в пол и чувствую, как щеки наливаются румянцем. Кошусь на Грея из-под ресниц: вроде бы он улыбается самыми уголками губ, но трудно сказать наверняка. Парень с девушкой тоже не говорят ни слова, и в неловком молчании мы доезжаем до первого этажа. В лифте нет даже музыки, чтобы разрядить обстановку. Двери открываются, и, к моему удивлению, Грей берет меня за руку, сжав ее своими длинными прохладными пальцами. Я чувствую, как по телу пробегает разряд тока, и без того быстрое биение сердца еще сильнее ускоряется. Он выводит меня из лифта, и мы слышим сдавленные смешки парочки, вышедшей вслед за нами. Грей ухмыляется. – Что это такое с лифтами? – бормочет он. Мы проходим через просторный, оживленный холл к выходу, но Грей не идет через вращающуюся дверь. Интересно, это потому, что он не хочет выпускать мою руку? На улице теплый воскресный майский день. Светит солнце, и почти нет машин. Грей поворачивает направо и шагает по направлению к перекрестку, где мы останавливаемся и ждем, когда загорится зеленый. Он так и не отпустил мою руку. Я иду по улице, и Кристиан Грей держит меня за руку. Никто еще не держал меня за руку. По всему моему телу бегут мурашки, голова кружится. Я стараюсь стереть с лица дурацкую ухмылку от уха до уха. Появляется зеленый человечек, и мы переходим на другую сторону. Так мы идем четыре квартала и наконец достигаем «Портланд-кофе-хаус», где Грей отпускает мою руку, чтобы распахнуть дверь. Я захожу внутрь. – Выбирайте пока столик, я схожу за кофе. Вам что принести? – спрашивает он как всегда вежливо. – Я буду чай… «Английский завтрак», пакетик сразу вынуть. Грей поднимает брови. – А кофе? – Я его не люблю. Он улыбается. – Хорошо, чай, пакетик сразу вынуть. Сладкий? На мгновение ошарашенно замолкаю, сочтя это ласковым обращением. Но подсознание, поджав губы, возвращает меня к реальности. Идиотка, он спрашивает, сахар класть или нет? – Нет, без сахара. – Я смотрю вниз на свои сведенные пальцы. – А есть что-нибудь будете? – Нет, спасибо, ничего. – Я качаю головой, и он идет к прилавку. Пока Грей стоит в очереди, я исподтишка наблюдаю за ним сквозь опущенные ресницы. Я могу смотреть на него целыми днями. Он высок, широк в плечах и строен, а как эти брюки обхватывают бедра… О, господи! Несколько раз он проводит длинными, изящными пальцами по уже высохшим, но по-прежнему непослушным волосам. Хм… Я бы сама с удовольствием провела по ним рукой. Эта мысль застает меня врасплох, и щеки вновь наливаются румянцем. Я кусаю губу и смотрю вниз, на руки. – Хотите, я угадаю, о чем вы думаете? – Грей стоит рядом со столиком и смотрит прямо на меня. Я заливаюсь краской. О том, что будет, если провести рукой по вашим волосам. Мне интересно, мягкие ли они на ощупь… Я отрицательно качаю головой. Грей ставит поднос на небольшой, круглый столик, фанерованный березой. Он протягивает мне чашку с блюдцем, маленький чайник и тарелочку, на которой лежит одинокий пакетик чая с этикеткой Twinings English Breakfast – мой любимый. Сам он пьет кофе с чудесным изображением листочка на молочной пенке. Интересно, как это делается? – раздумываю я от нечего делать. Он взял себе черничный маффин. Отставив поднос в сторону, Грей садится напротив меня и скрещивает длинные ноги. Движения его легки и свободны, он полностью владеет своим телом. Я ему завидую. Особенно если учесть, что я – неуклюжая, с плохой координацией движений. Мне трудно добраться из пункта А в пункт Б и не упасть по дороге. – Так о чем же вы думаете? – настаивает он. – Это мой любимый чай. – Голос звучит тихо и глухо. Я не могу поверить, что сижу напротив Кристиана Грея в кофейне в Портленде. Он хмурится – чувствует, что я что-то недоговариваю. Я окунаю пакетик в чашку и почти сразу вынимаю его чайной ложечкой и кладу на тарелку. Грей вопросительно смотрит на меня, склонив голову набок. – Я люблю слабый чай без молока, – бормочу я, как бы оправдываясь. – Понимаю. Он ваш парень? Ну и ну… С чего бы это? – Кто? – Фотограф. Хосе Родригес. От удивления я нервно смеюсь. – Нет, Хосе мой старый друг и больше ничего. Почему вы решили, что он мой парень? – По тому, как он улыбался вам, а вы – ему. – Грей глядит мне прямо в глаза. Я чувствую себя ужасно неловко и пытаюсь отвести взгляд, но вместо этого смотрю на него как зачарованная. – Он почти что член семьи, – шепчу я. Грей слегка кивает, по-видимому, удовлетворенный ответом. Его длинные пальцы ловко снимают бумагу от маффина. – Не хотите кусочек? – спрашивает он и снова чуть заметно улыбается. – Нет, спасибо. – Я хмурюсь и опять перевожу взгляд на свои руки. – А тот, которого я видел вчера в магазине? – Пол мне просто друг. Я вам вчера сказала. – Разговор получается какой-то дурацкий. – Почему вы спрашиваете? – Похоже, вы нервничаете в мужском обществе. Черт, почему я должна с ним это обсуждать? «Я нервничаю только в вашем обществе, мистер Грей», – мысленно парирую я. – Я вас боюсь. – Я краснею до ушей, но мысленно похлопываю себя по спине за откровенность и снова смотрю на свои руки. – Вы должны меня бояться, – кивает он. – Мне нравится ваша прямота. Пожалуйста, не опускайте глаза, я хочу видеть ваше лицо. Ох. Я смотрю на него, и Грей ободряюще, хотя и криво мне улыбается. – Мне кажется, я начинаю догадываться, о чем вы думаете. Вы одна сплошная тайна, мисс Стил. Кто я? Сплошная тайна? – Во мне нет ничего таинственного. – По-моему, вы очень хорошо владеете собой. Неужели? Потрясающе… Как у меня так получилось? Удивительно. Я владею собой? Ни разу. – Ну, если не считать того, что вы часто краснеете. Хотел бы я знать, почему. – Грей закидывает в рот маленький кусочек маффина и медленно жует, не сводя с меня взгляда. И, словно по сигналу, я краснею. Черт! – Вы всегда так бесцеремонны? – Я не думал, что это так называется. Я вас обидел? – Он, по-видимому, удивлен. – Нет, – честно отвечаю я. – Хорошо. – Но вы очень властный человек, – наношу я ответный удар. Грей поднимает брови и вроде бы немного краснеет. – Я привык, чтобы мне подчинялись, Анастейша, – произносит он. – Во всем. – Не сомневаюсь. Почему вы не предложили мне обращаться к вам по имени? – Я сама удивляюсь своему нахальству. Почему разговор стал таким серьезным? Я никак этого не ждала. С чего вдруг я так на него накинулась? Похоже, он старается держать меня на расстоянии. – По имени меня зовут только члены семьи и самые близкие друзья. Мне так нравится. Ого. И все же он не сказал: «Зовите меня Кристиан». И он действительно диктатор, этим все объясняется. В глубине души я начинаю думать, что лучше бы Кейт сама взяла у него интервью. Сошлись бы два диктатора. К тому же она почти блондинка – ну, золотисто-рыжая, – как женщины в его офисе. Мне не нравится мысль о Кристиане и Кейт. Я отпиваю глоток чая, и Грей кладет в рот еще кусочек маффина. – Вы единственный ребенок? Ну вот, опять меняет тему. – Да. – Расскажите мне о своих родителях. Нашел о чем спрашивать. Это ужасно скучно. – Моя мать живет в Джорджии со своим новым мужем Бобом. Отчим – в Монтесано.