Стартер взвизгнул, застонал, заставляя вибрировать самолет, торчащая вверх лопасть покачнулась, потом пошла, набирая скорость, винты стриганули воздух, сделали неполный оборот. Поймав зажигание, двигатель хлопнул, выплюнул облако прозрачного оранжевого пламени и бензинового дыма, так, что самолет подпрыгнул. Потом последовательно зафырчали патрубки, двигатель заревел ровно. Серебров задвинул и закрепил ручку насоса, полностью открыл радиаторы и прибавил немного газ, до 1100 оборотов, чтобы прогреть двигатель. Проверил работу нагнетателя, магнето, давление воздуха и в гидравлике. Все в норме. Техник откатил как японскую ширму защитную занавесь и самолет, оставляя за собой синеватый дым, выкатился на рулежную дорожку. Серебров уперся задом в спинку кресла и смотрел поверх капота, выруливая. - Ходынка, я А-18-4, выруливаю на взлет… - Вижу вас, продолжайте Огромный Ходынский аэродром обладал одними из самых длинных полос в мире и соответствующими дорожками. Самолет слегка подрагивал на стыках насеченных ромбами бетонных плит. Ветерок, однако, надо будет компенсировать педалями. Выехав на полосу, Серебров еще раз проверил триммеры, подработал педалями, топливо поступает из переднего расходного бака, закрылки подняты, шаг винта, тормоза, воздух, температура – все в норме. - Ходынка, я А-18-4, на полосе, прошу взлет - Я Ходынка, взлет разрешаю Плавно, постепенно, дать газ, по полтона поднимая вой соосных винтов. Истребитель, набирая скорость, покатился по полосе. В полегчавшую машину толкнула упругая рука ветра, потянуло вбок – парируем педалями. Хвост оторвался от земли, скорость растет, самолет дрожит мелкой нетерпеливой дрожью. Отрыв. Тормоза, убрать шасси. Стук-стук – левая и правая стойки. Схватился за ручку за головой, налег на нее и дернул вперед, закрываясь от ветра пузырем двуслойного плекса. Закрытый фонарь сразу изменил звуки в кабине. Мотор гудел ровно, почти не вибрируя, как и положено. Прибавить газ. Ну-с, попробуем, стоили ли эти цельнометаллические элероны и рули улучшенного профиля вместе с работой своих червонцев. 1938 М-3 Серебров набрал 800, потом 1200 метров и попробовал несколько простых фигур. Самолет вел себя чуть резче, чуть острее реагируя на управление. Ручка не каменеет с набором скорости. Бочка – четыре прямых угла – как по рельсам. Ну-ка… «сухой лист», фигура коварная – отлично. Набрать скорость на пикировании и свечкой вверх. 1, 2, 3 – три оборота и совершенно контролируемый самолет. Истребитель крутился в воздухе как гимнаст, только с законцовок срывались дрожащие струи. Впрочем, это все лирика. Воздушный бой - не балет из отточенных фигур, а, скорее, гибрид бокса и сабельной рубки, где все движения просты, стремительны и экономны. Большинство отправилось к земле подожженные внезапной прямой атакой сзади-сверху или из мертвой зоны сзади снизу-вверх, когда убийца поднырнул под жертву и, отстрелявшись, снова уходит вверх за счет набранной в падении скорости. Нужно не плести кружева, а крутить головой и не моргать, как можно меньше теряя собственную энергию. И не зарываться, просто делать работу, за которую тебе заплатили. «Гимнастика» нужна только для того, чтобы лучше научиться понимать и контролировать свою машину. И, возможно, когда-нибудь хитрый пируэт на грани и даже за гранью возможностей самолета, один раз спасет жизнь. Но лучше ее спасают внимательность, холодная голова и отработанное поведение в воздухе. Заплетя еще пару морских узлов, Серебров вынес безмолвный вердикт – да, деньги отданы не зря. Машина стала острее, а главное – заметно улучшилась управляемость на больших скоростях, сократилась «вязкость» элеронов и управление полегчало. Впрочем, нет розы без шипов: триммироваться теперь придется по-другому, на взлете не стоит так сильно давать педаль, а повышенная управляемость может с непривычки сыграть с летчиком злую шутку, например, на стыковке с дирижаблем. Так что надо будет контролировать себя и, пока не привык окончательно, все время давать определенную скидку на движения органов управления. - Ходынка, я А-18-4, прошу разрешения проследовать в сектор для огневых испытаний - Я Ходынка, разрешаю, А-18-4. Не к выступлениям готовитесь? – подначили с земли - Нет, опробую новые элероны. Я в секторе, прошу разрешения открыть огонь - Разрешаю, А-18-4… Внизу – трехсотметровый песчаный круг, широко обсыпанный кольцом из битого кирпича, полигон для отстрела оружия. Серебров снял предохранители, перекинул тумблер общего огня, перевернулся через крыло и, пикируя, дал вверх ногами несколько коротких очередей. В песок вонзились желто-белые и малиновые трассеры, машину трясёт, в кабине отчетливо пахнет тухлятиной от сгоревшего нитропороха - оружие работает нормально. Крутнул машину, пару раз энергично встряхнул крыльями, сделал мертвую петлю и пару иммельманов, словом, постарался заклинить пулеметы, потом снова пике. Все 6 стволов исправно трещат и трясут машину, сыплют пустыми гильзами и звеньями. Еще раз набор, еще пикирование и еще разок – все работает отлично. Он отстрелял все до железки, пока не замигали, а потом не загорелись красные лампочки. - Я А-18-4, прошу посадку - Посадку разрешаю. Садитесь на полосу три, небольшой встречный ветер. Зарулив к ангару и выключив двигатель, Серебров откатил прозрачный плексовый пузырь, вылез на крыло и стащил шлем. Подошел техник. - Машина ведет себя отлично. Технарь ухмыльнулся и протянул дощечку с ведомостью и авторучкой. Помимо обычного ежедневного обслуживания, за которое платил Профсоюз, там еще стояли 25 червонцев в пользу техников за перенастройку рулей и элеронов. Подошел заместитель старшего техника ангара. - Вы собираетесь провести учебный бой с японцем, товарищ Серебров? - Да. - Вам выделен сектор… минуту… сектор 2. Через три часа. Над Филями, отсюда на запад, проходите завод «Юнкерс» по левому крылу и там как раз в петле реки полигон Мневники. Думаю, знаете. Знаете? Наблюдатели от Профсоюза будут следить за соблюдением правил с автожира, плюс киносъемка и право на копию вашего ФКП для комиссии. Возражаете? - Нет. - Тогда подпишите здесь, здесь и здесь, дата, расшифровка. Мы уведомили страховую компанию и службу неотложной помощи. И маленький подарок от меня лично и Профсоюза – техник перешел на шепот и потянул Сереброва так, чтобы их прикрывал корпус истребителя - вы знаете, что у японцев не серийные самолеты? - Только подозревал – слишком уж закрывают. - Они не подпускают никого, но... На этих машинах установлены автоматические предкрылки и не серийные закрылки. Судя по всему, эта механизация имеет некий аналог боевого режима у «ишака». Кроме того, наш заправщик видел у них закрытый отсек нижнего посадочного гака и по-другому сгруппированные выхлопные патрубки – явно новый двигатель. Плюс увеличенные баки – заказывают и заливают больше стандарта. Примите к сведению и сделайте японца. Профсоюз не хочет, чтобы один из его членов опозорился – это вредит репутации. Он уже летал с И-165 и свел бой вничью. - Благодарю вас за информацию, и передайте мою благодарность Профсоюзу. - Принято. Полная проверка, дозаправка и разрядка оружия? - Да. Как для дуэли - половину топлива. Пулеметы только вычистить, они уже пустые. Для себя Серебров отметил: у заправщиков работает человек из разведки Профсоюза. Логично, кого еще подпустят к самолету так близко, как не безымянного тыбика со шлангом. Он пошел к ящикам, скинул реглан, расстегнул рубашку, расшнуровав, стащил сапоги и растянулся на брезенте, краем глаза наблюдая за техниками и японцами. Несерийные «райдэны» с нижним гаком и большими баками… так-так… Да еще предкрылки. Такие садятся на летучие аэродромы или на морские авианосцы. В принципе логично. Японская экономика не бездонна, даром что империя. Японский рабочий живет на рисе. На улицах японских городов нет мусора, все уходит в переработку, они скупают в Европе свалки и подряжаются на разминирование зараженной и нашпигованной снарядами бывшей линии фронта во Фландрии с единственным требованием – все найденное, кроме покойников уходит им. Японский солдат следит за тем, чтобы из завоеванных территорий выжималось всё, что может оставаться сверх обеспечения самой провинции и небольшого экономического роста. Японский покойник и тот, превращаясь в пепел, гордо служит Империи удобрением для сельского хозяйства. Но даже так, выжимая из себя все соки, клепать, как британцы, по воздушному аэродрому в год Япония не сможет. Не того калибра империя, не хватает земли и людей. Это сооружение размером с линкор, а стоимостью как три линкора, потому что дешево линкоры не летают. Медленное, ходящее всегда в сопровождении 2-3 дирижаблей ПВО и постоянно сменяющегося «хвоста» из дирижаблей-танкеров и грузовиков. Морской авианосец хоть и еще медленней и, что логично, не могущий залететь на материк, предоставляет гораздо больше комфорта экипажу, чем летучая авиабаза, дешевле и гораздо автономнее. К тому же, если воздушный аэродром несет на себе максимум две эскадрильи, то есть 24 самолета, то, к примеру, французский морской авианосец «Мюрат», «Даву» или «Ней» - 48 и даже 60. И еще дюжину машинокомплектов, чтобы собрать замену потерянным самолетам. Правда толку с большого количества самолетов на борту немного: скорость развертывания авиакрыла у морского авианосца смехотворная. За один раз выгрузить из ангаров и запустить можно не более 12-16 самолетов, один за другим, потом перерыв в 10 минут, пока вытянут на палубу следующую группу, и снова. В это же время британский летающий монстр может одним движением открыть люки и сбросить вниз сперва дежурную эскадрилью в 12 машин, а через 2 минуты с конвейерных подвесов еще 12, и еще каждый раз по 4 со взлетной палубы. Тогда и предложение об учебном бое очень даже логично – его машина легче и скоростнее британского прототипа. Тем лучше: если новый «райдэн» превзойдет улучшенную копию, то уж с оригиналом он разделается как с котенком. Есть, впрочем, риск слишком поверить в технику. Уж если рассчитывать на преимущество в чистом железе, то оно должно быть таким, чтобы опыт летчика не учитывался вообще никак. На японцев, ценящих мастерство и боевой дух, не очень похоже… Думаем дальше. Зачем? На союзную Советской России Монголию уже пробовали напасть, получили там по сусалам, а параллельно, под маньчжурским флагом попробовали вернуть «исконные земли», и там тоже получили. Пока не будут. Не иначе японский дракон захотел пощупать кого-то из соседей к югу. И, кажется, ясно за какое место – за ресурсы. И повод есть. Нефти японцам постоянно не хватает. Впрочем, точно так же, как руды, леса, продовольствия и всего остального. Но руда и лес – это Маньчжурия и Корея, а в плане еды японцы приучены к скромности. Значит - Голландия, Франция или, разумеется, Британия. Вырастит же природа на отшибе Евразии такого вечно голодного хищника, которому и Кореи мало, и огромного куска разорванного вечными войнами Китая, и год назад недостаток в организме куска советской территории образовался. И не маленького: карты врут, когда показывают Японию этаким огрызком, прилепившимся сбоку к Евразии, ошибка проекции. В действительности она по размерам не меньше Германии, а с колониями Дай Ниппон будет побольше Франции и Германии вместе взятых. Плюс, за счет традиционной закрытости, «вторая испанка» причесала Японию куда слабее, так что рабочей силы там не меньше. Правда Советская Россия и союзная Красная Монголия – это не дряхлеющая Российская Империя, а Совет Красных Инженеров – не горе-самодержец Николай, да и год на дворе не 1904й. Получил дракон и серпом, и молотом и увесистым томом в придачу. Японцы на мирных переговорах в Хабаровске списали все на провокацию и заговор отдельных слишком ретивых генералов, военного министра барону Тиёду попросили на выход с удалением в монастырь, а паре генералов приказали сделать харакири. Интересная ситуация. Может, все-таки правильнее будет убедительно проиграть тренировочный бой, чтобы японцы доложили в Токио о полном превосходстве своей выучки и техники над британской? Почетный флаг "дряхлеющей империи" перешел к англичанам. Конечно, финансы и британский фунт, первая экономика мира, блестящая наука и промышленность, огромный морской и мощнейший воздушный флот. Но есть неприятные звоночки: этот шестиобхватный дуб, кажется, хорошенько подгнивает изнутри, надорвавшись на Великой войне. Когда одна из сторон понимает, что переоценила свои силы, а еще лучше, когда на фронте пат, по периметру основного конфликта сразу же вылезают мелкие войнушки, где без наемных летчиков никак не обойтись. Тем более что ни к одному из островных хищников: ни к британскому льву (а точнее - спруту, опутавшему полмира), ни к японскому дракону (точнее – кровожадному хорьку-переростку), ни Серебров лично, ни его номинальная родина симпатий не питали. Тренировочная дуэль – не реальный воздушный бой, слишком много правил. Нынче не в моде переигрывать противника пилотажем на виражах, маневрами на бреющем полете, пятнашками между зданий и горных пиков, затягивать его в пилотажные ловушки и «сухие» свечки, как это делают в Америке. Одним словом – вести бой в классическом смысле слова. И уж точно никаких цветных дымов, пышных вызовов на открытых частотах и прочего американского коммерческого рыцарства. Когда это война, на просторах Евразии в конце тридцатых железной рукой правит Dicta Boelcke в самой своей циничной редакции: подкрасться, выбрать момент получше, ссыпаться сверху, из солнца, изрубить изо всех стволов, а потом форсаж и наутек, проявлять пленки. И требовать чек, если работаешь по найму. Классический воздушный бой на горизонталях начинался тогда, когда внезапная атака не удавалась и жертва с охотником оказываются в относительно равных условиях. Но и тут были свои сложности - скорости современных самолетов по сравнению с Великой Войной выросли в три-четыре раза. Самолеты садились на скорости, которая для истребителя времен Козакова, Рихтгофена или того же Бёльке была максимальной. Перегрузки в маневренном бою на 500 с лишним километров в час изматывали летчика не хуже боксерского матча в двенадцать раундов. Серебров покосился на японцев, готовящихся к вылету. Красивые машины. Красота означает качество, потому что высшая красота состоит в целесообразности форм и линий. Азиаты засуетились и прикрыли свои ворота из ангара. Боятся лишних глаз. Когда с крыльев «райдэна» стащили брезентовые полотнища, под ними действительно обнаружились предкрылки и расщепляющиеся закрылки. Так… так… Действительно, очень развитая механизация крыла. Двигатель новый, наверняка поставили мощнее прежнего «Хо-900» или доработали «девятисотый». Жаль, нет никакой оптики, да и японцы не поймут, если кто-то начнет высматривать что это у них такое интересное под капотами... Но одно можно сказать, сечения воздуховодов не увеличились, тепловой режим у движка напряженный. Значит нужно постоянно держать скорость и выматывать самурая вертикалями: у азиатов не очень получалось держать знакопеременные перегрузки, видимо из-за диеты. Без чехлов оказалось, что «райдэн» еще наряднее, чем на первый взгляд. Темный изумрудно-зеленый основной цвет, нежно-голубое брюхо и нижняя поверхность крыльев, на киле красно-белые завитки какого-то изящного самурайского символа. Широкая белая лента перед килем, на ней красный круг-хиномару, такие же ленты с кругами на крыльях, триммеры красные, передний край крыльев и стабилизаторов желто-оранжевый, а моторный отсек и антибликовая полоса – черные. Впрочем, до раскрашенных во все цвета радуги самолетов ополчений и пиратских команд Америки с липовыми гербами, которым позавидовал бы иной больной манией величия европейский фюрст, японцам было далеко. Его собственный самолет смотрелся пыльным привидением. Машина окрашена в унылый, неприятный глазу оттенок серого с чуть более темными размытыми пятнами, разбросанными по поверхности так, чтобы делать затемненные места светлее, а светлые - темнее. Антибликовая полоса тусклая темно-серая. Даже традиционные для наемника череп и кости на правом крыле были втрое меньше обычного «метр на метр» и нарисованы не черно-белыми, а таким же несвежим дымным цветом, контуром. Взглянув на такое художество в небе, хотелось смотреть куда-то мимо. Что и требовалось от противника. Такая окраска была новейшей разработкой, украденной у англичан и уже в нескольких конфликтах доказала свою эффективность, хоть и создавала реальный риск ошибки с опознаванием. Британцы использовали свой вариант – тусклый зеленовато-серый с тусклым дымчатым оттенка утиных яиц, с маленькими кокардами из колец пастельного цвета. Правда, это было уделом новейших эскадрилий в метрополии. К востоку от Суэца большинство Королевских ВВС летало в традиционном рыжевато-горчичном оттенке хаки с большими красно-бело-голубыми розетками.